— Его не арестуют, — тихо произнес Махмуд тоном, от которого у Али Хассана по спине скользнул холод, словно ему за ворот вылили кувшин ледяной воды. Молниеносным движением, оттренированным под руководством Отто Скорцени в замке Фриденталь, Махмуд ударил Али Хассана ребром ладони по сонной артерии. Али рухнул на палубу.

— Привяжите к ногам что-нибудь тяжелое, — посоветовал Махмуд, возвращаясь к рычагам мотора фелюги, работавшего на малых оборотах.

После сталинградской катастрофы и объявления «тотальной войны» германская пресса и радио все чаще обнадеживали немцев тем, что скоро будет применено «новое оружие», которое обеспечит вермахту быструю победу.

Применение новых типов танков и штурмовых орудий — «тигров», «пантер», «фердинандов» — не смогло предотвратить поражения немецких войск на Курской дуге. Но чем больше «сокращалась линия фронта», тем больше угрожали Гитлер и Геббельс новым «сверхоружием». Фюрер лихорадочно торопил ученых-физиков, работающих в области деления уранового ядра, подстегивал генерала Дорнбергера — начальника ракетного испытательного центра в Пенемюнде, требовал от Мессершмитта и Хейнкеля ускорения доводки и начала серийного выпуска реактивных самолетов.

Разведка союзников предпринимала все возможное, чтобы раскрыть секреты «сверхоружия».

«Интеллиджепс сервис», собирая по каплям просочившиеся сведения, имело представление о сюрпризах, которые готовил Гитлер. Разведчики «спитфайр» и «москито», летавшие над Пенемюнде, не раз привозили аэрофотоснимки объектов ракетного центра. На некоторых снимках четко просматривались ракеты, транспортируемые и стоящие вертикально на пусковых столах.

К августу 1943 года Высший военный совет Великобритании решил, что назрело время для нанесения бомбардировочного удара по Пенемюнде.

На Пенемюнде опустился душный августовский вечер. Полная луна расстелила серебристую дорожку на гладь Балтики. В накуренном зале офицерского клуба было более душно, чем на улице, но, соблюдая правила светомаскировки, пришлось окна наглухо закрыть плотными шторами.

Генерал Дорнбергер и главный конструктор Вернер фон Браун в этот вечер чествовали пожаловавшую к ним с визитом известную летчицу-рекордсменку Ганну Рейч, жену генерал-полковника авиации фон Грейма.

Виновнице торжества — «стопятидесятипроцептной нацистке» с золотым партийным значком в петлице темно-синего костюма — было жарко. «Зря не надела открытое платье», — думала она, вытирая лицо влажным платком. После нескольких рюмок коньяка она совсем распарилась. Пот, катившийся градом, грозил смыть остатки косметики. А главное, что чувствовала и сама Ганна, перебивая запах французских духов, от нее начало нести едким потом. Не выпуская из рук сигареты и, окутавшись табачным дымом, она мечтала о той минуте, когда, покончив с официальной частью, сможет принять ванну.

Разошлись около двенадцати. Пожелав доброй ночи «славной дочери рейха», Дорнбергер откланялся фон Брауну и другим приглашенным. Генерал неторопливо шел по аллее. Асфальт освещали пятна лунного света, проникавшего сквозь кроны лип. Он наслаждался тишиной и свежестью ночи, пытаясь не думать о завтрашних заботах. Гитлер настойчиво требовал форсировать окончание пусковых испытаний ракеты «Фау-2», а эта капризная бестия, не считаясь с желаниями фюрера, преподносила им сюрприз за сюрпризом. Не успевали устранить одну неполадку, как в сложных системах баллистической ракеты обнаруживался новый дефект. Были случаи, когда вместо намеченной цели «Фау-2» «летела в сторону Швеции или «Генерал-губернаторства».

Дорнбергер уже подходил к своей квартире, когда услышал тяжелый гул и отдаленные взрывы, которые накатывались и приближались. Ударной волной с него сорвало фуражку. Посыпались стекла из окон домов научно-технического персонала. С опозданием взвыла сирена, оповещая о воздушной тревоге. Генерал мельком взглянул вверх, увидел, как, затеняя луну, по небу ползут десятки силуэтов четырехмоторных бомбардировщиков. Забыв о фуражке, Дорнбергер резво метнулся в сторону ближайшего убежища.

Накануне проведения операции «Гидра» Гаррис поставил перед экипажами шестисот бомбардировщиков задачу: уничтожение ракетного центра.

Как обычно, первыми через Пенемюнде промчались скоростные «следопыты» — «москито». Их фюзеляжи и плоскости, изготовленные из облагороженной древесины, давали слабые отметки на индикаторах обзора радиолокационных станций и легко терялись операторами на фоне помех.

Операторы, чертыхаясь, называли «москито» «летающими мебельными фабриками». Еще не долетев до острова Узедом, где был расположен центр Пенемюнде, они сбросили фольгу над Данией. Поглядев с высоты на остров, залитый лунным сиянием, летчики передали кодированное сообщение, что условия для работы идеальные. Выполнив основную задачу по доразведке объекта удара, «москито» прошли на Берлин, чтобы ввести в заблуждение командование ПВО. В первом часу ночи «москито» из демонстративной группы зажег над столицей рейха первую «рождественскую елку».