Перестроившись в клин, «штуки» потянулись на запад. Скоростенка у этих «птичек» с неубирающимися шасси была маловата для истребителей прикрытия. Теперь заботой Карла, как ведущего группы «мессершмиттов», стало стремление удержаться в задней полусфере сопровождаемых пикировщиков. Чтобы не проскочить вперед тихоходных «юнкерсов», пришлось убрать газ и лететь по зигзагу.

Отходя от цели, Карл посчитал «штуки» и своих. Все были на месте.

«Сегодня пикировщики могли бы сходить и без нас», — подумал Карл, но тут же услышал голос Руди Шмидта:

— Нас атакуют!

Карл оглянулся. «Мессершмитт» из звена Эрвина валился вниз, чадя сероватым дымом. Выше его белел парашютный купол, а километрах в двух от него уходил на восток крутым пикированием зеленый биплан И-15.

Первой мыслью было развернуться и догнать нахала, но он не имел права сделать этого. Истребители не должны были оставлять без прикрытия пикировщиков в прифронтовой полосе. Появись здесь «миги» или «яки» — и от «юнкерсов» полетят только клочья.

— Усилить осмотрительность! — передал Карл и поинтересовался: — Кто прыгнул?

— Опять «триста сорок восьмой», — ехидно ответил Руди Шмидт, не любивший своего ведомого, назначенного вместо Фрелиха.

К вечеру сбитого летчика привезли на аэродром.

Лейтенанту Адольфу Гауффу в боевых вылетах постоянно не везло. Этот флегматичный увалень, поклонник темного пива «Дунклес» и других более крепких напитков, мало подходил для ремесла летчика-истребителя. На фоне пилотов авиагруппы он выглядел неотесанным лесорубом, попавшим в компанию кинозвезд.

Карл фон Риттен все чаще подумывал о том, не пора ли сплавить Гауффа в военно-транспортную авиацию. Он однажды пытался поговорить на эту тему с лейтенантом, но этот флегматик, к его удивлению, встал на дыбы:

— Герр гауптман, на Ю-52 сяду только в качестве пассажира. Я назначен служить в авиагруппу истребителей и буду в ней служить до конца.

— Но ведь вас убьют в следующем вылете. Нельзя летать на воздушный бой с такими длинными, коровьими рефлексами! — вспылил фон Риттен.

— Мои рефлексы здесь ни при чем, — обиделся Гауфф. — Просто я спокоен, в то время как другие начинают дергаться, увидев разрывы русских зениток.

— Вот поэтому вас и сбили, что вы летаете по прямой, когда необходимо делать противозенитный маневр.

Карл тогда уловил, что от лейтенанта шел густой запах спиртного. По-видимому, Гауфф облегчал душевные переживания, связанные с летным невезением, крепкой дозой шнапса.

— И потом, я бы вам рекомендовал пореже прикладываться к бутылке. Пьющий летчик — это верный кандидат в покойники. Себя нужно держать постоянно в форме.

Узнав, что Гауфф живой и невредимый вернулся в авиагруппу, Карл направился к Келленбергу.

— Командир, — обратился он к нему, — уберите от меня жирного кретина Гауффа. Из-за него мы теряем третью машину. Он еле помещается в кабине из-за своего жира, не в состоянии вертеть головой и осматриваться, как это положено истребителю. Докатился до такого позора… Ведь его сегодня сбил какой-то сумасшедший русский, рискнувший ввязаться в бой против нас на И-15.

— Послушайте, Карл, — сказал ему по-приятельски Келленберг, — оставьте Гауффа в покое, у него есть «лохматая лапа» в министерстве авиации. Я еще раньше пытался сплавить его куда-нибудь, но не вышло. Понятно?

— Удивляюсь, — продолжал ворчать Карл, — как он с таким весом приземлился на парашюте, не переломав ноги? Притом Гауфф слишком охоч до выпивки. Шнапс и пиво он почитает больше фюрера.

— Не утрируйте, Карл. Кстати, вы можете поздравить Гауффа. Пришла телеграмма из штаба флота, что ему присвоено звание обер-лейтенанта.

— Черт возьми! — выругался Карл, — Позвольте мне быть свободным?

Выйдя из штаба, Карл зло сплюнул: за что этому дерьму дали очередное звание? Лично он не ходатайствовал об этом.

На следующий день полеты истребителей не планировались. Приказано было сделать профилактический осмотр самолетам, а летчикам дать отдых.

По случаю присвоения нового звания Адольф Гауфф организовал пирушку. Карл отказался пойти, сославшись на нездоровье.

Виновник торжества обалдел раньше гостей.

Если в обыденной жизни толстяк Гауфф служил мишенью для острот своих коллег, то на этой вечеринке он превратился в форменного козла отпущения. Ядовитые шпильки сыпались весь вечер в адрес новоиспеченного обер-лейтенанта. Другой на его месте взбесился бы, но осовевший Гауфф на шутки не реагировал, усердно подливая шнапс в бокалы остряков.

Эрвин Штиммерман, обняв виновника торжества за то место, где у нормальных людей бывает талия, поднял бокал:

— Прозит, Адольф, за твою звезду и вторую птичку в петлицу!