– А при коммунизме, – заметил Эсао, – тебе бы не пришлось думать про деньги.

– Это не важно, – Флер махнула рукой, – Коммунизм это просто такой инструмент распределения, наподобие шведского стола. Чем тратить свои силы и время, чтобы сосчитать, кто чего и сколько сожрал, экономически выгоднее взять денег за вход.

– Но при коммунизме не берут денег за вход, – возразил он.

– Берут от каждого по способностям, а это то же самое, – отрезала она.

– Почему ты все переводишь на деньги? – возмутился тиморец.

Флер улыбнулась, протянула руку и похлопала его по колену.

– Прикинь, бро: деньги, по определению, всеобщий социальный эквивалент ресурса. Я имею в виду материально-коррелированные деньги, а не псевдо-деньги, из кредитно-финансовой экономики стран 1-го мира. Так вот, когда имеешь дело с обществом, надо пересчитывать все материальные и информационные блага на деньги. А иначе, как ты будешь составлять бюджет и подбивать баланс?

– А у Ефремова в ЭВК, Эру великого кольца, обходятся без денег! – сказала Стэли.

– Ага, щас, – фыркнула Флер, – Я читала «Туманность Андромеды». Там все четко. В качестве денег – эрги. В смысле, единицы энергии. По ним все и считается.

– Но это же там не главное!

– Ну да, – Флер кивнула, – Можно также считать в джоулях, или в электрон-вольтах.

Стэли, от избытка чувств, ударила кулаком по полу.

– Я не о том! Как ты не заметила, если читала!? Главное, это люди, справедливость и чистота в отношениях, доверие друг к другу, и стремление вверх к… К…

– К звездам? – договорил Оскэ, – В смысле, в космос?

– Нет… В смысле, не только… Стремление вообще вверх.

– Вообще? Типа, мифологически? Из серединного мира в верхний мир?

– Нет! При чем тут мифы? Вверх – это… Неужели непонятно?

– Извини, гло, – Оскэ развел руками, – Пока непонятно. Сварю-ка я ещё какао…

– А мне не только это непонятно, – сообщила Флер, – Мне непонятно: как у Ефремова появилась система двадцатилетнего педагогического прессинга? На фиг она нужна?

– В книге же все объяснено, – заметил Эсао, – Надо сформировать человека.

– Какого человека? В чьих интересах? – мгновенно отреагировала Флер, – Знаешь, бро, какая фраза врезалась мне в мозги, когда я читала «Туманность…»? Я запомнила её дословно: «Учитель – в его руках будущее ученика». И это там сказано об учениках, которым уже по 17 лет! Это мои ровесники, понимаешь? В таком возрасте обычный современный человек может организовать собственную семью и ферму, работать на технологичном производстве, заниматься бизнесом, управлять кораблем и флаером, целенаправленно обращаться с боевым оружием! А его судьба – в чьих-то руках?!

– Это же будущее, – напомнил тиморец, – Там техника сложнее…

Флер резко провела в воздухе ладонью, будто перечеркивая что-то.

– Не говори мне про технику! Современный человек постоянно имеет дело с новой техникой, и ему постоянно приходится учиться. Учиться, бро! А не воспитываться!

– Попробуй, отдели одно от другого, – возразила ей Стэли.

– Легко! Учиться – это о том, что ты сможешь делать, выучившись, если захочешь, а воспитываться – это о том, что ты должен будешь делать, воспитавшись! Ты должен, хочешь ты того, или нет! И учитель-воспитатель-педагог говорит это: «Ты должен» взрослым ребятам, способным держать оружие! И они обязаны ответить «Yes, sir!», потому что, как написано: их судьба в руках учителя.

– Но учитель не будет этим злоупотреблять! – воскликнул Эсао.

– Такой прессинг уже сам по себе злоупотребление, – твердо сказала Флер.

– Почему ты говоришь «прессинг», а не «воспитание»? И почему ты так уверена, что учитель воспитывает в неправильную сторону?

– Изоляция воспитуемого под властью педагога с младенчества до возраста половой зрелости – это вивисекция мозга, – ответила Флер, – Это мясорубка, перемалывающая людей в фарш из человеческого мяса, в котором здоровые биосоциальные программы стерты и поверх них написаны морализаторские фантазии воспитателя. Среди этих фантазий-императивов, самым антигуманным и самым социально-опасным является императив: жертвовать своими естественными интересами и даже самой жизнью для поддержания политической власти группы, нанявшей педагога определенного типа.

Оскэ аккуратно разлил горячий какао по кружкам и прокомментировал:

– Мы прослушали фрагмент речи Угарте Армадилло директора Конвента, перед Революционным Трибуналом в 1-м году Хартии, по делу: «О контрреволюционной неоколониалистской деятельности в школах-интернатах для туземцев Океании».

– Я в 5-м классе писала реферат по экоистории про это дело, – пояснила Флер.

– И чем там кончилось? – поинтересовался Эсао.

Меганезийка молча нарисовала пальцем в воздухе круг и поставила точку в центре. Изумленная Стэли переспросила: