Бернар Жюст молча открыл портфель и выложил из него на стол пластиковую папку. Жерар Лаполо, так же молча, придвинул её к себе, извлек оттуда полдюжины листов бумаги с разноцветными текстами и картинками, и разложил веером перед собой.

– Я готов ответить на любые ваши вопросы, – сказал Жюст.

– ещё бы, – буркнул полковник, – Вопрос первый: что за приветствие Папы Римского? Разве это религиозное мероприятие? Вопрос второй: что такое «Свободный диспут о месте человека в божественном плане Вселенной»? Вопрос третий: кто обеспечивает безопасность «Фестиваля католических студентов за прогресс и взаимопонимание»? Вопрос четвертый: у вас в Париже давно не было терактов? Вы по ним соскучились?

– Вы не драматизируете, Жерар? – Спросил кардинал.

Лаполо окинул его неожиданно-холодным и жестким оценивающим взглядом.

– Вы действительно не понимаете, или это такой дипломатический прием?

Кардинал опустил глаза и развел руками.

– Я не специалист по терроризму, Жерар, и не могу определить, насколько велика вероятность, что наше мероприятие спровоцирует каких-либо экстремистов.

– Вероятность близка к ста процентам, – ответил полковник. – И, чтобы понять это, не обязательно разбираться в схемах терроризма. Достаточно обыкновенного здравого смысла. Только что произошла серия военных операций, которые в Лиге Арабских государств рассматривают, как акты, направленные против ислама. В это время, вы демонстрируете солидарность ваших католиков с океанийскими и с африканскими, которые участвовали в этих операциях. Вы отменяете диалог католицизм-ислам и становитесь на позицию нулевой толерантности к основным течениям ислама. И вы делаете это в Париже, где полно ортодоксально-исламских арабских анклавов.

– Вы не знакомы с Эмилем Кавуром, шефом GIGN? – Поинтересовался Жюст.

– Лейт-колонел Кавур? – Переспросил Лаполо. – Нет, лично мы не встречались, хотя, разумеется, я интересовался тактикой вашего армейского спецназа жандармерии.

– Странно. Дело в том, что он говорил мне почти слово в слово то же, что и вы.

– Странно было бы, если бы он сказал вам что-то другое, – проворчал шеф INDEMI.

Кардинал несколько раз кивнул в знак понимания, и продолжил:

– Мнения совпали. Видимо, вы правы, как и он. Я задал ему ещё вопрос: возможно ли обеспечить безопасность мероприятия силами, имеющимися в его распоряжении. Он ответил, что возможно, если руки у него не будут связаны негласными запретами на применение законных методов противодействия экстремизму. Вы согласны с ним?

– Бессмысленный вопрос, – ответил Лаполо. – Эти запреты во Франции действуют, и поэтому, безопасность мероприятия обеспечить невозможно. Точка.

– Жерар, а что, если они перестанут действовать?

– Вот когда перестанут, тогда и поговорим, – отрезал полковник. – Я ориентируюсь на текущую ситуацию. Когда адресаты вашего приглашения обратятся в INDEMI, то им будет дан объективный ответ: это мероприятие аналогично клубу самоубийц.

Бернар Жюст снова понимающе кивнул и поинтересовался:

– Физический риск это единственный аргумент против участия ваших граждан?

– Не единственный. Но достаточно и его. К тому же, вы не ответили на мои вопросы.

– Есть более общий вопрос, – сказал кардинал. – Вопрос о неизбежности конфликта с исламским фундаментализмом, который угрожает всей цивилизации. Сейчас возник подходящий момент для того, чтобы покончить с этим злом. Французское общество находится на подъеме, оно готово расправить плечи и вспомнить свои исторические корни. Тысячу триста лет назад Карл Мартелл изгнал мусульманских агрессоров из Европы. Сейчас губительная толерантность отброшена и его имя снова в почете.

Полковник Лаполо зевнул, посмотрел на слабые волны лагуны, мерцающие в свете утреннего солнца и переливающиеся всеми оттенками сине-зеленого цвета, затем повернулся к девушке за стойкой и спросил:

– Раоэ, в твоем арсенале есть хорошие фиджийские сигары?

– Есть палауанские, – ответила она. – Типа, не восторг, но foa курят, и ничего.

– ОК, – сказал он. – Притащи на пробу. И ещё какао с булочкой, если тебя не сильно затруднит эта трудоемкая операция.

– Не переломлюсь, – ответила девушка, встала и занялась заказом, предварительно развернув TV-экран так, чтобы продолжать следить за видеорядом.

– А мне крепкий черный кофе, если не трудно, – попросил Жюст.

– Aita pe-a, – сказала она и, отработанным движением нажала кнопку на кофеварке.

– Раоэ, ты знаешь, кто такой Карл Мартелл? – Поинтересовался Лаполо.

Девушка пожала плечами.

– Понятия не имею. Если вы его ждете, могу спросить, не прилетал ли.

– Не надо, – сказал полковник. – Он не прилетит. Умер.

– Сочувствую, – вздохнула Раоэ.

– Спасибо, – ответил шеф INDEMI, и повернулся к кардиналу. – Поймите, Бернар, нам безразличны ваши старые дрязги вокруг античного ютайского бога. У нас нет никаких объективных причин участвовать в ваших религиозных войнах.

– Ислам это не только европейская проблема, – заметил Жюст, – он угрожает и вашей стране, и ассоциированным с вами развивающимся странам Австронезии и Африки. Минуту назад вы заявили, что ислам угрожает вашим гражданам, если они приедут во Францию. Эта война общая для всех цивилизованных людей, Жерар. Таковы факты.

Шеф INDEMI покачал головой и грустно улыбнулся.

– Факты таковы, Бернар, что ваша церковь уже четверть века работает над тем, чтобы заключить союз с исламскими шейхами против нас и наших сторонников в Евразии, Африке, Америке и Австронезии. Факты таковы, что, начиная с первого десятилетия нашего века, лидеры вашей корпорации даже заговорили по-арабски, чтобы получше объяснить шейхам: «Коллеги! Мы в одной лодке! Давайте, создадим единый фронт против прогресса, губительного для нашей общей морали и нашего общего бизнеса». Прошло время, и ваш союз дал трещину. Теперь вам пришлось искать поддержку на стороне против бывшего союзника. Поэтому вы здесь. Это бизнес. Оставим в покое интересы цивилизованных людей и будем говорить о бизнесе. Вы хотите утопить бывшего союзника? Мы можем вам помочь. Не бесплатно, разумеется. Итак: цена?