Собрание стихотворений
вернуться

Рубцов Николай Михайлович
Шрифт:

(1964)

ФАЛЬШИВАЯ КОЛОДА

— Когда же, когда же Отчалит проклятый паром? Как возятся долго С погрузкой какого-то хлама! — Сердились, галдя, На своих чемоданах с добром Четыре туза И четыре причудливых дамы… Меж тем рассветало… И вот, озаряя ухабы, Взлетел раскаленный, Светящийся солнечный шар! В торговый ларек Потянулись с кошелками бабы, Вокруг слободы Расклубился сиреневый шарф — Туман полевой, И по заспанным смутным ямам Паром зашумел, Выплывая в могучий простор!.. Четыре туза И четыре внимательных дамы Со мной завели, Как шарманку, глухой разговор О хлебе, о ценах, О смысле какой-то проблемы… — Эй, что ж ты, паромщик? Затей свою песню, затей! — Терпеть не могу Разговоров на общие темы Среди молодых, Но уже разжиревших людей! Сошел я с парома И сразу направился прямо Дорогой лесами, Дорогой полями, а там — Четыре туза И четыре испуганных дамы За каждым шофером Носились весь день по пятам…

СТАРЫЙ КОНЬ

Я долго ехал волоком. И долго лес ночной Все слушал медный колокол, Звеневший под дугой. Звени, звени легонечко, Мой колокол, трезвонь! Шагай, шагай тихонечко, Мой бедный старый конь! Хоть волки есть на волоке И волок тот полог, Едва он сани к Вологде По волоку волок… Звени, звени легонечко, Мой колокол, трезвонь! Шагай, шагай тихонечко, Мой бедный старый конь! И вдруг заржал он молодо, Гордясь без похвалы, Когда увидел Вологду Сквозь заволоку мглы…

ВИДЕНИЯ НА ХОЛМЕ

Взбегу на холм и упаду в траву. И древностью повеет вдруг из дола. И вдруг картины грозного раздора Я в этот миг увижу наяву. Пустынный свет на звездных берегах И вереницы птиц твоих, Россия, Затмит на миг В крови и жемчугах Тупой башмак скуластого Батыя!.. Россия, Русь — куда я ни взгляну… За все твои страдания и битвы — Люблю твою, Россия, старину, Твои огни, погосты и молитвы, Люблю твои избушки и цветы, И небеса, горящие от зноя, И шепот ив у омутной воды, Люблю навек, до вечного покоя… Россия, Русь! Храни себя, храни! Смотри опять в леса твои и долы Со всех сторон нагрянули они, Иных времен татары и монголы. Они несут на флагах чёрный крест, Они крестами небо закрестили, И не леса мне видятся окрест, А лес крестов в окрестностях России… Кресты, кресты… Я больше не могу! Я резко отниму от глаз ладони И вдруг увижу: смирно на лугу Траву жуют стреноженные кони. Заржут они — и где-то у осин Подхватит это медленное ржанье, И надо мной — бессмертных звёзд Руси, Высоких звезд покойное мерцанье…

ЛЕВИТАН

(по мотивам картины "Вечерний звон")

В глаза бревенчатым лачугам Глядит алеющая мгла. Над колокольчиковым лугом Собор звонит в колокола. Звон заокольный и окольный, У окон, около колонн, — Я слышу звон и колокольный, И колокольчиковый звон. И колокольцем каждым в душу До новых радостей и сил Твои луга звонят не глуше Колоколов твоей Руси…

1960

О ПУШКИНЕ

Словно зеркало русской стихии, Отстояв назначенье свое, Отразил он всю душу России! И погиб, отражая ее…

1965

ДУЭЛЬ

Напрасно дуло пистолета Враждебно целилось в него; Лицо великого поэта Не выражало ничего! Уже давно, как в божью милость, Он молча верил В смертный рок. И сердце Лермонтова билось, Как в дни обидчивых тревог. Когда же выстрел грянул мимо (Наверно, враг Не спал всю ночь!), Поэт зевнул невозмутимо И пистолет отбросил прочь…

[1964]

ПРИЕЗД ТЮТЧЕВА

Он шляпу снял, чтоб поклониться Старинным русским каланчам… А после дамы всей столицы О нем шептались по ночам. И офицеры в пыльных бурках Потом судили меж равнин О том, как в залах Петербурга Блистал приезжий дворянин. А он блистал, как сын природы, Играя взглядом и умом, Блистал, как летом блещут воды, Как месяц блещет над холмом! И сны Венеции прекрасной, И грустной родины привет — Все отражалось в слове ясном И поражало высший свет.

[1964]

СОЛОВЬИ

В трудный час, когда ветер полощет зарю В темных струях нагретых озер, Я ищу, раздвигая руками ивняк, Птичьи гнезда на кочках в траве… Как тогда, соловьями затоплена ночь. Как тогда, не шумят тополя. А любовь не вернуть, как нельзя отыскать Отвихрившийся след корабля! Соловьи, соловьи заливались, а ты Заливалась слезами в ту ночь; Закатился закат — закричал паровоз, Это он на меня закричал! Я умчался туда, где за горным хребтом Многогорбый старик океан, Разрыдавшись, багровые волны-горбы Разбивает о лбы валунов. Да, я знаю, у многих проходит любовь, Все проходит, проходит и жизнь, Но не думал тогда и подумать не мог, Что и наша любовь позади. А когда, отслужив, воротился домой, Безнадежно себя ощутил Человеком, которого смыло за борт: Знаешь, Тайка встречалась с другим! Закатился закат. Задремало село. Ты пришла и сказала: «Прости». Но простить я не мог, потому что всегда Слишком сильно я верил тебе! Ты сказала еще: — Посмотри на меня! Посмотри — мол, и мне нелегко.— Я ответил, что лучше на звезды смотреть, Надоело смотреть на тебя! Соловьи, соловьи заливались, а ты Все твердила, что любишь меня. И, угрюмо смеясь, я не верил тебе. Так у многих проходит любовь… В трудный час, когда ветер полощет зарю В темных струях нагретых озер, Птичьи гнезда ищу, раздвигаю ивняк. Сам не знаю, зачем их ищу. Это правда иль нет, соловьи, соловьи, Это правда иль нет, тополя, Что любовь не вернуть, как нельзя отыскать Отвихрившийся след корабля?

1962

* Я весь в мазуте *

Я весь в мазуте, весь в тавоте, Зато работаю в тралфлоте! Печально пела радиола: Про мимолетный наш уют. На камни пламенного мола Матросы вышли из кают. Они с родными целовались. В лицо им дул знобящий норд. Суда гудели, надрывались, Матросов требуя на борт… И вот опять — святое дело! И наш корабль, заботой полн, Совсем не так осиротело Плывет среди бескрайних волн… Я, юный сын морских факторий, Хочу, чтоб вечно шторм звучал. Чтоб для отважных вечно — море, А для уставших — свой причал…