Галинка ничего этого не замечала. Ну что ж, она ведь была всего лишь ученицей первого класса. Но ей здесь тоже начинало потихонечку нравиться. Здесь кругом такое настроение было, что как-то чувствуешь себя увереннее и веселей.

В этой беспечности деньки мелькали себе, мелькали… Ольга и знать не знала, что там творится у Огоньковых.

Однажды, когда она после путешествия только ещё собиралась сесть за уроки, весёлым голосом — здравствуйте пожалуйста — зазвонил телефон. Ольга со спокойной душой сняла трубку:

— Слушаю!

— А, это ты, — на том конце провода сказал Огоньков.

Так он сказал это, таким скучающим, обиженным голосом, будто звонил совсем в другое место, а попал нечаянно в квартиру Яковлевых. И теперь — хочешь не хочешь — должен был разговаривать с Ольгой.

— Ну давай-давай, — продолжал Огоньков так же бесцветно, — объясняй…

— А чего? Я не знаю… — растерялась Ольга.

— Хм… Вот даже как?..

От Огонькова можно было всяких штучек ждать, Огоньков мастер на розыгрыши… Когда старик ботаники на него сердится за это, Генка говорит: «Да ладно, дед… Я ж для хохмы!»

Но сейчас Ольга что-то не могла поймать в его голосе те, едва заметные, дрожащие весельем нотки, которые…

— Ген, а чего?.. Чего-нибудь такое случилось?

— Да нет, почти ничего, — ехидно ответил Огоньков. — Только дед из школы ушёл.

— Как же так он ушёл?! — испугалась Ольга.

— Ну, короче, ему врач сказал: или на пенсию, или в гроб. Понятно?.. А ты вообще-то позванивай. Может, ещё чего-нибудь узнаешь. — И Огоньков повесил трубку.

Ольга сидела на неудобной табуреточке перед телефоном и пыталась разобраться в этом странном звонке. Сперва она испугалась, что старик ботаники сильно болен. А потом подумала, вспомнила, как Огоньков про это говорил. Вернее, каким голосом. Выходило вроде бы не очень страшно. Он это обиженно говорил, а не то что за старика боялся.

И что-то в этом звонке Ольгу обрадовало… Что же? Ага, ясно: самое то, что позвонили вот, помнят про неё. Даже обижаются: куда, мол, она запропастилась. Это, конечно, было очень приятно!

Но что-то Ольгу и обеспокоило. Заставило сердце биться по-иному, как-то взрослее. Это труднее всего было понять. И всё же она разобралась. Вот, оказывается, в чём дело! Друзей, а вернее сказать, дружбу нельзя бросать на полдороге. Нельзя так: подружилась немного и хватит, до свидания. В следующий раз ещё подружимся через месяц. На такую твою дружбу люди обижаются и чувствуют себя неуютно на свете. Оказывается, даже такие самостоятельные и взрослые, как Огоньков или старик ботаники.

Ольга прикинула, сколько же она с ними не виделась… Выходило, что недели две или даже больше. В общем, как стала в путешествия с Галинкой ходить. Значит, это из-за Галинки вышло?.. Вот как, из-за Га л инки… Но ведь и Галинку теперь не бросишь, не оставишь на полдороге. Тем более, она младшая…

Уже лёжа в постели, в тёмной пустой комнате (мама ушла и сказала, что вернётся часов в десять), Ольга опять стала думать про это… Вот Огоньков, скажем. Сам он дружбу на полдороге может легко бросить. Ольга в этом не раз убеждалась. А теперь этот же Огоньков, будто забыв про свои собственные поступки, обижается как ни в чём не бывало… Странно!

На следующий день по школе гремела история. Огромный ком слухов, былей и небылиц катился по старшеклассным этажам. И когда скатился наконец в Ольгин коридор, был уже, наверное, величиною с земной шар. А в середине его сверкало, больно ударяя Ольге в глаза, одно имя — Огоньков!

Ужас, чего только не наговаривали! Что Огоньков подрался с учителем рисования, что разбил со злости витрину с кубками и грамотами, что целых два урока сорвал… Галинка ей шептала на ухо ещё и ещё всякие злодеяния. Такого, пожалуй, не могла бы натворить и целая банда отпетых второгодников.

— Ты зачем шепчешь-то? — сердито спросила Ольга. — Какой тут секрет? Все об этом треплются!

— Ты чего? — удивилась Галинка.

— Просто неохота это враньё слушать!

Галинка растерянно на неё уставилась. Они продолжали идти по коридору в длинной-длинной веренице пар. Так уж было заведено на втором этаже… Галинка сняла руку с Ольгиного плеча. Кто-то уже нетерпеливо наступал им на пятки: «Не отставай, не отставай!»

— Ты чего, с ним знакома, с этим Огоньковым? — медленно спросила Галинка.

Но ответить Ольга не успела. Какой-то шелест, какой-то ветер пронёсся вдруг по второму этажу. Все смотрели в одну сторону. Даже, можно сказать, в одну точку. По коридору свободной своей походкой, никого не замечая, шёл Огоньков. И все безропотно расступались перед ним, будто он ехал на невидимом автомобиле. Только одна пожилая учительница сказала ему очень спокойно:

— Что же ты не здороваешься, Геннадий?

— Здрасте. — Он так сказал это и так кивнул — легко, словно здороваться с учителями не была его прямая обязанность, словно он встретился с нею на улице или мельком в метро.