Он зажмурился, на ощупь нашёл лягушачью морду и быстро чмокнул её.

— А говорил, что чародей! — послышался унылый голос Милы.

Иван открыл глаза — она по-прежнему сидела в образе лягушки.

— Неправильно ты целуешь! Надо с чувством, с затягом…

От "с затягом" Иван наотрез отказался. А потому пришлось ему продолжать выполнять ценные указания захватчицы по приведению в порядок внутреннего убранства жилища.

К счастью, дом у него был небольшой: две комнаты, кухня и прихожая. Избушка и земельный участок в восемь соток достались ему в наследство от бабушки, покинувшей сей суетный мир пять лет назад. Дом был старый, но не гнил и не разваливался, в отличие от соседей-ровестников — в своё время дед Ивана не поскупился и привёз откуда-то бревна лиственницы. И за это Прошин не раз поминал добрым словом предка — в противном случае жабе непременно понадобилось бы устроить полный ремонт дома.

За неделю отпуска он устал больше, чем за три года безотпускной службы. И был более, чем счастлив, выйти на работу. До того момента, когда, собственно, это было необходимо сделать — до полвосьмого утра понедельника.

— А ты куда? — удивлённо спросил Иван у жабы, целеустремлённо прыгавшей вслед за ним по дорожке.

— Как куда? — не менее удивлённо переспросила она. — С тобой, конечно! Куда ты — туда и я!

— Глупости! — Иван нетерпеливо посмотрел на часы. — Я на работу иду!

— Барщину отрабатывать? — уточнила понятливая жаба. — Я тебе помогу. Буду стихи читать, чтоб тебе лучше работалось.

У Ивана волосы встали дыбом, когда он представил собственное появление в здании управления в сопровождении громадной жабы, декламирующей стихи.

— Слушай, Мила, нельзя тебе, понимаешь? Сиди дома, вечером я вернусь…

Услышав, что до вечера ей придётся сидеть в одиночестве, жаба окончательно укрепилась в желании пойти с Иваном. Никакие уговоры не помогли — жабья туша упорно тащилась вслед за капитаном. В полном отчаянии Прошин позвонил Нечаеву и попросил отгул, сказавшись больным.

Полдня переговоров с жабой не дали результатов — она и слушать не хотела, чтобы торчать в избушке взаперти. Логические доводы на неё не действовали, эмоциональные всплески и перлы устного народного творчества она пропускала мимо ушей. Она лишь молча сидела круглой тумбочкой у дверей, как подозревал Иван, чтобы не пропустить момент, если ему вздумается незаметно улизнуть.

Отчаявшись убедить настырное создание, Иван переоделся и отправился в магазин. Жаба, поняв, что раз суженый снял серый богатырский костюм с погонами, значит, на работу не пойдёт, не стала протестовать против краткого похода за продуктами. Тем более что они, продукты, уже готовы были повторить судьбу динозавров — то есть, исчезнуть окончательно.

Когда Иван забирал с прилавка пятикилограммовый мешок макарон, в голову ему пришёл дьявольски-хитрый план. Во всяком случае, так ему показалось в тот момент. Для претворения задумки в жизнь Иван приобрёл два трехлитровых баллона с пивом (марку не уточняю — здесь могла бы быть ваша реклама) и две бутылки водки. Дотащить все закупки за один раз он не смог, пришлось повторить поход, заодно, удвоив запасы спиртного. Продавщица, знавшая Прошина как человека практически-непьющего, откровенно удивилась, а в ответ на её недоумённый взгляд, Иван кратко пояснил: "Гости из тайги приехали".

Придя домой, Иван принялся высчитывать количество алкоголя, требуемое для обездвиживания жабы. Наверное, он неправильно решил эту задачу, потому что по расчётам выходило, что надо было покупать полную пивную бочку.

— Не, не может быть, она же меньше пивной бочки! — забывшись, вслух сказал Иван.

— Кто? — незамедлительно спросила жаба.

— Ты, кто же ещё! — не подумав, ответил Прошин.

Надо ли говорить, что после этих опрометчивых слов, ему пришлось выслушать много чего эмоционального, но малопознавательного? В качестве примирительного жеста Иван принялся стряпать. Мила, увидев "рожки-макарошки" с тушенкой, наотрез отказалась употреблять белых червяков, а попробовать согласилась только после того, как он наложил себе и съел целую тарелку.

— В целом, терпимо, — резюмировала она полчаса спустя, опустошив здоровенную кастрюлю.

Иван поглядел на мешок макарон и прикинул, на сколько его хватит. От силы на неделю. Аппетит у Милы был под стать её размерам, то есть, не маленький.

Он вздохнул и приступил к выполнению "дьявольски-хитрого" плана. Раз уж расчёты не удались, настало время выяснить эмпирическим путём сопротивляемость жабы алкоголю. Иван открыл одну из бутылей пива, наполнил кружку, отхлебнул пенку и делано причмокнул:

— Вкуснотища! Тебе налить?

На какое-то страшное мгновенье ему показалось, что сейчас жаба скажет, мол, она пожизненная трезвенница, но Мила согласилась. Кружки ей было явно мало, поэтому в ход пошла кастрюлька. Посуда опустела неприлично быстро, после чего жаба попросила добавки. Иван внутренне возликовал. Воспользовавшись тем, что суперлягушка отвернулась, он быстро вылил в кастрюльку ещё и бутылку водки — "ёрш" получился, что надо! Мила подозрительно принюхалась, но вновь опустошила трехлитровый "бокал".