— Не мои, дурачок, наши! Мроган, ты величайший из наших колдунов!! Я поверить не могу…

— Верт, успокойся, ты ли это? Выли это, ваше высочество?

— Ну, ты у меня потом получишь! Я не могу успокоиться!

— Надо Федя, надо!

— Что??!!

— Это я так, шучу. Берёшь?

— Да, беру первую. От-кры-ва-ююу. Пус-таа-яаа. Кладу в корзину…

— Верт, не нуди!

— Беру вторую. Тут фигурки. Как у тебя, только разные. Кладу в корзину….Ээээ! Куда мы поплыли?..

— Верт, не болтай, клади, это камни влияют.

— Ладно. Опустись пониже… Ага, вот так…. Беру третью….Пустая… Кладу в корзину….

— Не понял, зачем ты коробки….

— Молчи, сын мой, они красивые, ребятам подарим… Беру четвёртую… Тут кольца, украшения, в общем, знаки какие-то чудные, ладно, разберёмся, кладу в корзину…

Пока он нудит, Мишка, повёрнутый в другую сторону, видит стоящего в углу и странно одетого ирита и от неожиданности вздрагивает

— Ты чего, Мроган?

— Там в углу ирит. Может мёртвый, может кукла, но одетый очень чудно. Ты закончил?

— Сейчас, почти. Последняя… Слушай, тут посудина стоит, в ней булькает…

— Оставь, нам не до посудины, мало ли, что там налито?.. Ну, всё, что-ли?

— Ладно, всё.

Они тихонько плывут в тот угол, где стоит манекен. Пока Верт возился, Мишка успел сделать рядом с неизвестным светильник и разглядеть, что это не живой ирит, а просто стоячая вешалка с костюмом. Но ему ужасно любопытно, поэтому он подтаскивает сиамские тела к вешалке и Верт по его просьбе, снимает чалму, плащ, тонкие штаны, сшитые из ткани, похожей на шелк шарфик, рубашку из такого же шелка:

— А тапки брать?

— Бери всё, там разберёмся.

— А палку?

— Верт, не спрашивай. Если палка от костюма, значит и палку! И всё! Давай выбираться!

Всё добро идёт в корзину, они двигаются на выход. Обратный путь проходит гораздо спокойнее, причем, настолько, что Мишка постоянно ловит себя на желании уснуть, как усталый шофёр, который встряхивает мысли, стискивает мозги, периодически трясёт головой и старается не спешить.

То ли камни помогают, то ли с точки зрения Природы, их перемещение не требует затраты сил, но он совсем не чувствует усталости, боится только одного, двинуться слишком быстро и сорваться.

Но вот уже наплывает булыган, висящий над пропастью и светильник на нём и крепкие, слишком даже крепкие руки друзей, для которых, наконец-то, есть работа: надо подтянуть смельчаков к камню, развязать их, перевязать на вторую страховку и спустить вниз, а там другие руки, такие же надёжные, подхватят и усадят на настоящие опоры.

Мишка уже полулежит на камнях, заботливо укрытых шкурами, хотя тело его ещё дёргается и пытается держать равновесие движением рук, которое здесь уже не действует. Вниз по ступеням ползёт таким же кульком тело Верта, тот и не собирался идти пешком по выступам пирамиды, а просто соскальзывает со ступеньки на ступеньку безвольным мешком, улыбается, а Мишка мыслями ещё там, вверху:

— Последнего не забудьте подстраховать, а верёвку сдёрнешь, ладно?

— Да сиди уж! Раскомандовался! Обмякни.

Пашкин голос только внешне груб. Он волновался! Он всё это время напряженно держал грубый бесполезный канат, который обвис сразу же, как они влезли в окно. И уже успел показать другу кулак. Он знал, понял. Но крепко держал, чтобы другие не поняли. Это такой друг!

И Мишка честно старается обмякнуть, только сейчас понимая, что у него не осталось никаких сил. Совсем. А рядом, извиваясь, пристраивается поудобнее Верт.

До-овольный!! И даже не пытается заглянуть в свою корзину. Тот полёт, который они совершили, не под силу ни одному колдуну королевства, уж кто-кто, а принц знает точно. И это чудо совершил простой мальчишка, с которым он знаком всего-то дней двадцать, от силы восьмушку.

Сын воина, никогда не учившийся и только разворачивающий свои крылья. Командир, который сумел сберечь всё своё войско, уйти от неведомого зверя, сговориться с сумасшедшим магом, получить от него подарки и найти старый замок! Кем же он станет через несколько лет?

Канчен-Та, полная энергии, скачет по невидимым ступеням, хотя её тоже тормозят на спуске, и все скачки напрасны, спустилась, отвязалась, подбежала, и при всех, уже совсем не стесняясь, целует летунов по очереди, но не как подружка, а как мать, что ж, ей, единственной здесь женщине дано полное на это право.

Все отдежурившие покидают свои посты и расслаблено собираются сюда, к лежбищу отлетавших своё командиров. Кто-то садится рядом на шкурах, поближе к светильнику, кто-то стоит, разминаясь. Задают дежурные вопросы типа 'ну как?', на которые достаточно выдавить из себя '..мально', бухаются на камни мотки верёвок, которые тут же начинают разбирать, развязывать, укладывать, короче, идёт привычная пост работа.