— Мне что-то не по себе. Помнишь, каким неуютным казался Эншвиль, когда мы только в него переехали? Сейчас он кажется таким же холодным и враждебным, словно…

— Смотри! — перебила девушку Эми.

Спутницы обратили внимание на левую сторону улицы. Дымящиеся бревна бывшего оружейного магазина привлекли взгляды множества зевак. Люди толпились вокруг обугленных руин, о чем-то кричали и спорили.

— Какой ужас, Кристи! — испуганно воскликнула Эми. — Это точно дело рук гоблинов.

— Скорее лап.

— Ого, сколько народа! — удивилась лучница, когда они с подругой, наконец, добрались до площади. — Давай скорее!

Девушки прибавили шаг.

Центральная Площадь Эншвиля выглядела самым обыкновенным образом и мало чем отличалась от площадей в других городах. Посреди вымощенной серым камнем площадки стоял столб. Когда в Эншвиле что-нибудь происходило, на него вешали листы с новостями. Так же информацию можно было получить и в ратуше.

Сегодняшним утром у столба собралась настоящая толпа. Жители спешили узнать новости. Те, кто не умел читать, донимали расспросами окружающих. Не только для Кристины и Эми прошедшая ночь обернулась кошмаром.

— Смотри, Эми! — Волшебница указала на один из листов.

Заголовок гласил: "Нападение гоблинов на таверну "Пир Богов"! Много убитых и раненых!"

— Кристи! — Подруга ткнула в надпись: "Нападение на Школу Магии Эншвиля!"

Ниже шел текст: "Сегодня ночью на Школу Магии было совершено нападение. Волшебники пустили в ход боевые заклинания! Разбойников перебили на месте, но здание сильно пострадало от пожара. Похоже, начало занятий в этом году откладывается на неопределенный срок."

— Как же это могло произойти? Как же так!? — негодующе воскликнула Кристина.

— Мне жаль. — Эми взяла подругу за руку.

— Выходит, напали не только на таверну, но и на весь город! Что же происходит? Война?

Другие заголовки не выглядели обнадеживающими.

— Идем отсюда, Кристи, незачем больше читать, — тихо проговорила Эми.

— Зачем такое вытворять? Кому это надо и кому это нравится? Какие же негодяи живут среди нас!

— Придем домой и решим, что делать дальше. Я предлагаю поехать в Дунтлхилл, оставаться в Эншвиле опасно. Если подобный кошмар повторится, нам может и не повезти так же, как сегодняшней ночью.

— Ты права, соберем вещи и отправимся в Дунтлхилл.

Ночные улицы Эншвиля были пустынны. Маргаан шел быстро, не оглядываясь. Иногда он останавливался и прислушивался. Черный гоблин не прибегал к помощи волшебства, чтобы обнаружить возможную слежку. Старая привычка полагаться на свои чувства никогда его не подводила.

Маргаан являлся, прежде всего, воином и наемником, однако неплохо, особенно для любителя, владел магией. Победы в бою он предпочитал достигать с помощью ловкости, хитрости и стали. С небольшой помощью волшебства.

Перед встречей в переулке помимо самострела наемник обезопасился и заклинанием магического щита, достаточно простым, но эффективным. Годы научили Маргаана осторожности, ведь именно благодаря ней он дожил до своих лет. Это при его-то роде занятий!

Гоблин призраком скользил по улицам ночного Эншвиля. Наемника удивляло, почему он никак не может перестать думать о встрече с Гургуном.

"Все же не тех для задания выбрал. Слишком тупые, слишком заносчивые. Сколько раз я говорил себе, что дело нужно иметь с людьми, а не с гоблинами, и толку? Чего же не отменил приказ, не остановил их? Я бы смог перебить всех зеленокожих прямо там. Да, узкий переулок — место подходящее. — Он еле заметно улыбнулся. — Хуже бы никому не стало."

Нет, Маргаан не переживал за жизнь людей, которые погибнут в "Пире Богов". Он боялся, что задание, данное ему, будет выполнено не так как надо. Черный гоблин давно перестал испытывать жалость. Он уже и сам не помнил, когда утратил эту способность.

Маргаан не был жесток. Он дорожил репутацией надежного наемника, поэтому его, прежде всего, интересовала цель, а не средства ее достижения.

Черный гоблин остановился и огляделся. В очередной раз удостоверившись, что за ним никто не следит, он свернул из переулка в подворотню.

СТЕНА ТУМАНА

Сильно болело тело, особенно живот и грудь. А еще было холодно. Оливер дернулся, открыл глаза и застонал. Он лежал, вмерзший в лужу собственной крови. Руки и ноги тряслись, зубы стучали, на ресницах и щеках прилипли льдинки слез. Рана на животе покрылась коркой.

Оливер сел, с трудом оторвав одежду и волосы от застывшей поверхности. Резкая боль ударила в голову. В памяти начали всплывать последние события, чувства, обрывки фраз. Особенно четко проявилось изображение Крина с зажатым в руке кинжалом. В надменном взгляде брата застыл испуг и неуверенность. Вспомнились вечно холодные глаза матери и море боли, в котором купался Оливер последние мгновения своей жизни.