А люди остались людьми. Точно также как он неоднократно сподобился наблюдать перед армией, посещая женское общежитие педагогического университета, здесь бурлили могучие страсти и боролись группировки. Там это было осложнено денежными проблемами и желанием выскочить замуж за москвича. Здесь материальная сторона роли не играла, но самолюбие и желание что-то кому-то доказать высекали яркие искры, временам способные запалить нехилый пожар.

Очень скоро многочисленные девицы просекли, что Никита не собирается менять Лизу ни на одну из них и четко прописали ему место в мысленной табели о рангах. Постоянный друг, еще не муж, но где-то по дороге к этому. Попутно он с изумлением обнаружил, что брак можно заключать на определенный срок. Совсем не обязательно на всю жизнь. Год, два, пять. Как душа пожелает. А можно и вовсе просто жить вместе, пока друг друга не достанешь до печенок. Вот как он сейчас. Это их с Лизой личное дело, не нуждающееся в официальном оформлении. Просто обычно пока учились, у себя парня не прописывали. В переносном смысле. Что такое прописка никто и не подозревал.

Теперь ему можно было спокойно изливать душу, жалуясь на неприятности или других студенток. С чего они решили, что он подходит на роль жилетки, до него так и не дошло, видимо потому что первую ни с того ни с сего, поведавшую о коварном изменнике, сразу не отшил, а внимательно выслушал и посочувствовал. Дело насквозь знакомое и советы стандартные. Даже при его опыте ничего особо сложного.

В этом смысле здешние девицы все были раскованы и регулярно меняли партнеров, не хуже, чем во времена сексуальной революции в Америке, когда еще никто не слышал про СПИД. Венерические болезни если и были, то все с детства имели свою порцию сыворотки, предохраняющей на ранней стадии от серьезных проблем, и на такие мелочи плевать хотели. В результате постоянно под ногами хрустели разбитые сердца и раздавался плач по испарившемуся в неизвестном направлении кавалеру. Гуляли девушки со вкусом и много.

Теперь к нему регулярно стояла очередь облегчить душу, а попутно они тащили разнообразные вкусные продукты, сигареты, просто дарили майки-брюки и даже не забывали позвать, когда забивали очередной косяк. Раньше он при Лизе об этом помалкивал, но теперь выяснил, что все это в порядке вещей. Уже хорошо. Пользы для разведки от таких посиделок не было абсолютно, но зато он уже через несколько дней, стал своим парнем и никто не задавал вполне напрашивающихся вопросов, откуда он взялся или чем по жизни занимается. Все прекрасно знали - из комнаты номер одиннадцать, прямо у лестницы. Про работу вообще никто не интересовался, априори все уверены, что чем-то занят, по-другому не бывает.

Единственным исключением была Тамара, не известно с чего имеющая большой зуб на Лизу. Она регулярно демонстрировала свои выдающиеся стати, при каждом удобном случае строила глазки и рассыпала намеки, норовя, затащить к себе в гости. В другой обстановке он бы не стал ломаться на столь откровенные заигрывания и проверил бы насколько далеко простирается ее готовность флиртовать. Все-таки любопытно нельзя ли познакомиться с таким роскошным телом поближе, но Лиза при малейших поползновениях со стороны брюнетки начинала явно нервничать и не в шутку ревновала. Никита старательно делал вид, что до него не доходит чего Тамара добивается. Тут явно наличествовала подковерная борьба, о которой ему забыли рассказать. Да и не нужно на самом деле. Им было хорошо вдвоем и дополнительные проблемы не требовались.

– Вылазь, - сказала Лиза, быстро что-то переключая на пульте. Крышка гроба с легким жужжанием отодвинулась, освобождая выход на свободу. Он с кряхтением и стонами встал и потянулся.

– Слушай, - недовольно заявила она, - не устраивай цирк. Мне надо знать, как все прошло, а не слушать недовольные возгласы.

– Было бы плохо, - честно сознался Никита, - я бы не веселился. Ничего не чувствую. А должен?

– Сразу ничего, - вынимая диск из считывающего устройства, согласилась она, - разве что тепло при воздействии.

– Это было, но я решил, что от нервов чудится.

– Нет, тут у нас как в микроволновке слегка обработка идет, - барабаня по клавиатуре, пояснила Лиза.

– Так я поджариться мог?

– Не морочь голову, - сквозь зубы отрезала девушка, - совершенно не взволновался при этом известии. До тебя тут побывало несколько сотен человек, о чем прекрасно знаешь.

– А сейчас ты что делаешь?
– наблюдая за ее работой, заинтересовался он.
– Вроде уже все. Или нет?

– Нам совершенно не нужно, чтобы кто-то обнаружил эти манипуляции с неизвестным биообъектом. А если не стереть, обязательно попадет в общую базу. Сейчас я работаю автономно, а завтра Лида подключит с утра и пойдет сначала в больничный доступ, а потом и дальше. Вот… Теперь тебя как не было, так и нет. А информацию на диске для собственного интереса пока сохраним. Все равно потом положено сравнить с первоначальной.

– Потом - это когда?

– Правильно - это не менее трех суток наблюдение в стационаре. Поэтому если что почувствуешь из ряда вон, сразу говори. Лежать будешь дома. О!
– Взглянув на часы на столе, воскликнула Лиза, - мы с тобой уже задержались. Пора все закрывать и уходить. Еще явится кто с проверкой или пойдет сигнал на общий пульт, что здесь посторонние находятся, совершенно излишне привлекать внимание.

– А я точно теперь буду запросто прошибать стены и дышать в газовой камере?
– с сомнением переспросил Никита.
– Как-то не ощущаю себя суперменом.

– Летать, как в комиксах не будешь, гарантирую, а остальному придется учиться. Тупо лупя по кирпичу, просто сломаешь кости. Ничего, еще почувствуешь какое это удовольствие, - двусмысленно пообещала Лиза.

Никита очень скоро въехал, что значит быть инициированным. Уже в вертолете по дороге домой его накрыло. Мир стал сначала черно-белым, потом где-то в мозгу закрутились колесики, подстраивая до нормального восприятия, и он даже закрыв глаза, продолжал видеть окружающую обстановку. Ближе всего это было к ночному прицелу, когда в полной темноте он прекрасно продолжал различать все вокруг. Лампа под потолком светила совершено диким зеленым светом и даже не работающие многочисленные циферблаты на приборной доске вертолетика давали прекрасную картинку, позволяя прочитать данные. Не то остаточное излучение, не то он улавливал даже минимальную подсветку, абсолютно не заметную в солнечном свете.