— Нет, восточнее.

— Могут быть другие причины.

— Какие, не хочешь узнать?

— Как ты это представляешь?

— Контактор. Вселяешься в его оболочку, выводишь парня на светлый путь и со спокойной совестью возвращаешься на исходную позицию.

— То есть, в своё, поношенное?

— Если хочешь.

— А вдруг соблазн возникнет?

— Я бы не увидел в этом криминала или преступления против человечности.

— Ну, ты бы да, а я нет.

— Есть лёгкий способом избежать экспансии — на спиралях тьма-тьмущая твоих двойников, и не все генераловы внуки — помог одному выпутаться из жизненных передряг, поспеши к другому.

— Представляется заманчиво.

— А то. Там наверняка встретишься с кем-то из близких — Анастасией Алексеевной, Любой, Настенькой….

— Почти уговорил. Только не могу себя представить, с контактором в руках бегающим за двойниками в параллельных мирах.

— Этого как раз не будет — практикой перемещений ведают инструкторы. Твоя задача — дать согласие.

— Я подумаю.

— Я бы очень удивился, услышав: "я согласен".

— Ну, хорошо. Ответь только, что будет с душой двойника на время моего временного вселения в его телесную оболочку?

— То же, что с твоей нынешней оболочкой — впадёт в спячку.

— Не лишится рассудка после пробуждения?

— Будем надеяться.

— Ага, не всё предусмотрено.

— Риск — как в любом эксперименте.

— Нет, Билли, что-то не по душе мне эта затея. Жил-был человек — бах! — провал в памяти, просыпается другим.

— Ну, хорошо, пусть школы сторожат, коров пасут, в тюрьмах маются Лёшки Гладышевы — твои двойники в параллельных мирах.

— Что и такое возможно?

— Однажды родившись, как волна от брошенного в воду камня, дальше они живут вполне самостоятельной жизнью. И что встречается на жизненном пути, как преодолеваются преграды и преодолеваются ли — дальше всё зависит от случая и судьбы. Да дело даже не в твоих двойниках — пусть пасут и сторожат — подумай о людях близких и дорогих, каково им с недотёпами.

— Билли, почти убедил, но…. Больно смахивает на сафари. Развлечь хочешь?

— Да Боже упаси! Я всегда за эксперимент и против праздности. Ты знаешь.

— С этим согласен.

— Или вообще согласен?

— Считай, что да.

— Тогда приготовься — сейчас ты переместишься в одного из своих двойников параллельного мира.

— Это как — на старт, внимание, марш?

— Гораздо проще — разденься и в постель. Явится инструктор и переместит твою душу в контактор.

— Как дьявол из преисподней?

— Мажорнее — усни, царевич, утро вечера мудренее.

И я уснул.

Пусто в коридорах. Громкий стук каблуков, отражаясь от потолка, двоился, дробился, рассыпался барабанным боем. Трясись, Чапай — каппелевцы идут!

Что это мне на ум пришло? Школьная директриса конвоирует в одиннадцатый класс, а в голове такие аллегории. Должно быть, от впечатлений первой встречи.

— Практикант? — Римма Васильевна улыбнулась из-под массивных очков, принимая из моих рук университетское направление.

— Аспирант, — улыбку перекосило в ухмылку. — Материал для диссертации. И какова же темочка. Ого! "Школьная нравственность, как она есть".

Ухмылка подкрепилась полупрезрительным хмыком.

— Это рабочее название, — поспешил я.

— Ну, понятно: соберёте гору позитива — одна тема, неготивчик вскроется — другая.

Пожал плечами — рано говорить. Но у Риммы Васильевны душа болела.

— Как вы можете судить о нравственности в школе, не имея достаточного педагогического опыта? Сколько вы работали с детьми?

— На практике два месяца.

— Ну, вот. И такие…. (собеседница проглотила слово, но по глазам читалось "профаны", а может, "прощелыги") берутся за кандидатские диссертации, рекомендации из которых спускаются в школы, как руководящий материал в воспитательной работе. Сами-то уверены, что тема по зубам?

— Ну, это кому какой лицеприятным будет вывод, а свежий взгляд любому делу подспорье.

— Вот что, давайте условимся — всё, что напишите, мне на стол.

— Не вижу повода для возражений.