Более всего Тамелий мечтал бы подыскать Турмону достойную замену из своего лагеря. Но вот подходящих кандидатов пока нет.

Гиводелло? Самый отпетый негодяй, одетый в красивые одежды. Его связвают с королем отвратильные тайны, как я догадываюсь. Гиводелло, Фэту, Локман и Валенсий — это те, на кого опирается наш правитель. Но они все слабы — и вместе и по отдельности. Вместе они не могут быть никогда, потому что никак не поделят свое влияние на короля, а по отдельности у каждого найдется мноежсто слаюбыз мест.

Мне показалось, что Рантцерг упивается возможностью рассказать о великих мира сего то, что он на самом деле о них думает.

— Есть ведь еще и влиятельные женщины, которым король оказывает внимания больше, чем самой королеве.

— В чем его несмоненная ошибка!

— Что вы скажете о Хлое Бессерди? Ядовитая штучка. Она дала мне самую нелестную рекомендацию.

— Бессерди? Вы боитесь ее? Она всего лишь женщина, а женщине, как известно, всегда найдется замена. На ее место рвутся многие претендентки. Они с радостью сделают гадость этой маленькой статуэтке. Всем известно, что король не выносит предательства своих женщин. Кто-то распускает слухи, что Хлою и некоего Бларога связывает давняя симпатия.

Услышав от Рантцерга знакомое имя, я вспомнил реакцию короля на появление этого придворного возле своей фаворитки.

— Все они, так или иначе, обращаются ко мне, — продолжал свой рассказ наблариец, — вы, наверное, не можете понять, как такой человек, как я, достиг определенного могущества? Не так ли? Люди, подобные мне, очень нужны в Мэриэге. Принцы крови, знатные особы, сами король и королева нуждаются во мне. Деньги! Деньги правят этим королевством. Они занимают и не отдают. Я прикармливаю их как хищных рыб. Они — мои.

— Но ведь все это может однажды для вас плачевно закончиться. Когда ваши должники поймут, что им выгодно ваше падение.

Он согласно кивал черной бородкой, и живые черные глаза его поблескивали в отсвете свечей.

Костлявой коричневой рукой он играл с бриллиантовой россыпью на серебряном подносе.

— Я знаю. Все знаю о них. Пока я играю на их слабостях, они — мои. Вам известно, что наша королева очень любит эти блестящие камушки? А также сапфиры, изумруды, рубины. У нее большая слабость к драгоценностям. Причем не ко всем подряд. Королева хочет, чтобы все лучшее, что есть в мире, перекочевало в ее сокровищницу, в ее ларцы и шкатулки, украшали только ее шею, руки и голову. Блестящие украшения, которые носят другие королевы и принцессы, не дают нашей Калатее спать спокойно. Их самые лучшие украшения должны оказаться в Дори-Ден. А добыть их, увы, не так-то просто. Купить, как вы понимаете, такие вещи невозможно, — сухо засмеялся наблариец, — зато можно похитить для нашей прекрасной королевы.

А кто может отправить с опасным заданием лучших воров Мэриэга? Конечно, тот, кто держит в своих руках Черный Город.

Я недоверчиво посмотрел на набларийца — красть? Королева?

— Скоро вы сами убедитесь — весь дворец будет шуметь от восторга. Королева пожелала завладеть бриллиантовым гарнитуром кильдиадской принцессы. Она его получит — будьте уверены. Ее величество давно не находит себе покоя — рассказы об этих драгоценностях смутили разум бедной женщины. Она готова душу продать. Беда в том, что, получив эти побрякушки, она не успокоится и захочет что-нибудь с другого конца света, и она знает, кто может ей в этом помочь — я. Как бы ни желал наш король расправы со мной, на его пути всегда будет возникать королева.

А вот еще одна слабость, на которой я держу половину знати Мэриэга — мужчины! Их похоть!

Где можно удовлетворить свои низменные желания с лучшими красотками? Конечно здесь, в Черном городе их ждут достойные красавицы, за золотые баали, разумеется, и жаркие ночи любви. За деньги можно все, — бормотал наблариец.

И мне показалось, что он сильно запьянел — глаза его сделались мутными и чужими, словно мысли его витали далеко отсюда.

— За деньги вы не сможете купить любовь благородной дамы, — возразил я.

— Да ну?! — грубо рассмеялся Рантцерг. — Хотите я докажу вам, что это легко! Кто вас интересует — назовите имя. Я ведь ваш должник, и я готов устроить вам свидание хоть с самой королевой, если пожелаете.

— Вы сошли с ума, хоть королеву то не трогайте!

— С любой из герцогинь, маркиз, графинь — он воодушевился еще более, словно эта мысль его развлекла — а что вы думаете, что они не любят красивые украшения, подарки, не любят золото?

Я покачал головой — дерзкая высокомерная улыбка маркизы Шалоэр вспомнилась мне — то, как она не заметила моего присутствия — чтобы такая женщина? Нечто недоступное и неприступное! Наблариец смотрел на меня взглядом искусителя и во мне вдруг разжегся интерес, что-то вроде азарта.

И я назвал имя. Наблариец ухмыльнулся.

— Вы меня разочаровали, баронет. Я думал, что вы предпочтете более непорочное создание. Маркиза Шалоэр — это легкая добыча!

Все-таки, я был полон недоверия. Наивный провинциал!

Шельво Рантцерг сказал мне, что завтра ночью я уже буду иметь удовольствие с кэллой Шалоэр.

— Но любовные утехи знати, женское тщеславие — этого вам недостаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности, — продолжил я наш разговор.

— Кто сказал, что это все — а кинжал наемника? Или вы думаете, что эти господа не хотят подчас убрать с дороги какого-нибудь равного себе, не проливая собственной крови? А слуги в богатых домах? Я слишком много знаю обо всех, кто живет в Белом Городе, меня опасно трогать. Пока я не перехожу некую линию, я несильно досаждаю нашему королю, я всего лишь сухая мозоль на его ноге, к тому же он уверен, что в нужный час может использовать мою власть в Черном Городе себе во благо, и я никогда не перейду эту линию, я все держу под контролем.