– Но как же пастух смог стать Верховным Магом?

– Так же, как и любой принц смог бы! Надо лишь приехать на Рокк и превзойти всех его Мастеров, вернуть Кольцо с Атуана, проплыть Драконьей Тропой, стать величайшим волшебником со времен Эррет-Акбе – вот и все. Они вышли из галереи через северную дверь. Ласковое вечернее солнце дарило свой свет и тепло вспаханным холмам, крышам Твилла и лежащей за ним гавани. Тут они остановились поболтать. Гембл сказал:

– Конечно, все это было давным-давно. С тех пор, как он стал Верховным Магом, ему особо нечем похвастаться. Да и всем остальным тоже. Мне кажется, что они только и делают, что сидят на Рокке и созерцают Равновесие. Кроме того, он уже довольно стар.

– Стар? Сколько ему лет?

– Ну, сорок или пятьдесят.

– Ты видел его?

– Конечно, я его видел, – резко ответил Гембл. Похоже, этот круглый идиот еще и порядочный сноб.

– Много раз?

– Нет. Он держится особняком. Но когда я только приехал на Рокк, я видел его во Дворике Фонтана.

– Я разговаривал с ним там сегодня, – сказал Аррен таким тоном, что Гембл невольно взглянул на него и затем ответил более полно:

– Это было три года назад. И я был так напуган, что даже и не разглядел его толком. Понятное дело, я был тогда совсем желторотым. К тому же там вряд ли можно что-либо хорошенько разглядеть. Лучше всего мне запомнились его голос и журчание фонтана. – Мгновение спустя Гембл добавил:

– У него гонтийский акцент.

– Если б я мог говорить с драконами на их родном языке, – сказал Аррен, – мне было бы начхать на мой акцент.

Тут Гембл взглянул на него с некоторым одобрением и спросил:

– Ты прибыл сюда, чтобы поступить в Школу, принц?

– Нет. Я привез Верховному Магу послание от моего отца.

– Энлад – это одно из княжеств, где правят потомки Королей, не так ли?

– Энлад, Илиен и Уэй. Некогда в их число входили Хавнор и Эа, но теперь в тех землях не осталось никого, в чьих жилах текла бы королевская кровь. Илиен ведет свой род от Махариона, а через него – от Гемала, Рожденного Морем. Уэй – от Акамбера и Дома Шелиета. Энлад – самый древний род – от Морреда через его сына Серриада и Дом Энлада. Аррен отбарабанил всю эту генеалогию с отсутствующим выражением лица, словно зубрила-школяр, который думает при этом о чем-то своем.

– Как ты думаешь, увидим ли мы при своей жизни избрание нового короля Хавнора?

– Я никогда над этим особо не задумывался.

– А на Арке, откуда я родом, людей это беспокоит. Знаешь, с тех пор, как был заключен мир, мы – часть княжества Илиен. Сколько уж лет прошло, семнадцать или восемнадцать, с тех пор, как Кольцо с Королевской Руной было возвращено в Башню Королей на Хавноре? Сперва дела вроде бы пошли в гору, но теперь ситуация хуже, чем когда-либо. Настало время вновь посадить короля на трон Земноморья, дабы закрепить Мирный Договор. Люди устали от войн и набегов, от торговцев, что дерут с них три шкуры, от принцев, которые душат их налогами, словом от всей этой сумятицы безвластия. Рокк руководит, но он не может править. Рокк – сосредоточие Равновесия, но Власть должна находиться в руках Короля. Гембл говорил увлеченно, все дурачество слетело с него, как шелуха, и ему в конце концов удалось привлечь внимание Аррена.

– Энлад – богатый и мирный край, – сказал тот с расстановкой. – Он никогда не встревал во все эти интриги. Мы слышали о бедах, обрушившихся на другие страны. Но короля на троне Хавнора не было уже восемь столетий – с тех пор, как умер Махарион. Ты уверен, что княжества признают власть короля?

– Если он придет с миром и во цвете лет, и если Рокк и Хавнор поддержат его.

– Но есть же пророчество, которое должно исполниться, так ведь?

Махарион сказал, что следующий король должен быть магом.

– Мастер Сказитель родом с Хавнора и интересовался этим вопросом. Вот уже три года он настойчиво вдалбливает в нас эти слова. Махарион сказал:

«Тот унаследует мой трон, кто при жизни пересечет страну тьмы и достигнет дальних берегов дня».

– Следовательно, маг.

– Да, так как только колдун или маг смог бы побродить по стране тьмы среди мертвых и вернуться обратно. Хотя и он не в состоянии пересечь ее. Во всяком случае, они всегда говорят о стране мертвых так, будто у нее лишь одна граница, ну а дальше – бесконечность. Потом, что это за дальние берега дня? Но так гласят руны пророчества Последнего Короля и потому рано или поздно настанет день, когда родится тот, кто исполнит его. И Рокк признает этого человека, а флотилии, армии и нации объединятся вокруг него. Тогда в сердце мира – в Башне Королей на Хавноре – вновь воцарится сюзерен, и я приду к такому королю и буду служить подлинному владыке всем своим умением и всем сердцем, – сказал Гембл, затем рассмеялся и пожал плечами, дабы Аррен не подумал, что он говорит излишне горячо. Но Аррен глядел на него с симпатией, думая про себя: «Он испытывает к королю те же чувства, что я испытываю к Верховному Магу».

Вслух он сказал:

– Король будет нуждаться в таких придворных, как ты.

Они стояли, каждый погруженный в свои, но в чем-то сходные, думы, пока за их спинами в Большом Доме не раздался гулкий звон гонга.

– Пойдем! – сказал Гембл. – Сегодня на ужин чечевица и луковый суп.

– Кажется, ты говорил, что здесь не готовят, – сказал все еще погруженный в грезы Аррен, идя за ним следом.

– Ну, иногда – по ошибке…

В ужине не было ни грамма магии, но зато вдоволь всего остального.

Покончив с едой, они прогуливались по полям в мягкой синеве сумерек.

– Это Холм Рокка, – сказал Гембл, когда они начали подниматься по пологому склону на холм с округлой вершиной. Влажная трава холодила ноги, а внизу, в болотах Твиллберна, хор крошечных лягушек приветствовал первые теплые и короткие звездные ночи.

Земля под их ногами скрывала какую-то тайну. Гембл прошептал:

– Этот Холм первым поднялся над волнами моря, когда было произнесено Первое Слово.

– И он, должно быть, последним погрузится в пучину, когда придет конец всему сущему, – сказал Аррен.