Возможно, многие мне возразят, что никакое это не чудо, но для меня, сорок лет прожившего в миру, такая забота о человеке, о ближнем — и есть настоящее чудо!

Мы влетели в нашу келью и Алексей Иванович безапелляционно произнёс:

— А каноны мы вчера в Андреевском читали. Я кивнул.

Не скажу, что мы торопились, но последование прочитали быстро и юркнули под гору одеял. Алексей Иванович предпочёл не разоблачаться вовсе. На сон нам выходило почти четыре часа. И слава Богу.

…Верхняя часть сруба колодца сгнила и обвалилась. К уцелевшему столбику привязана верёвка — ржавой жестянкой со дна можно зачерпнуть пригоршню воды. От осклизлых, тёмных стенок тянет плесенью. Вокруг необозримое поле клевера, потерянное под бездною сини.

Пряный угар лета, пение птиц — всё пропадает, когда пониже опускаешь голову в черноту колодца. Только заблудший путник останавливается здесь, чтобы смочить остатками влаги иссохшие губы.

Он был занят своей обычной работой. Его руки механически проделывали те движения, которые привыкли повторять бесконечное число раз. Неожиданно его губы зашевелились, и он торопливо, словно боясь не успеть, зашептал, обращаясь неизвестно к кому:

«Если Ты меня видишь, если Ты знаешь, что я существую — подай знак, пусть пропадёт моя тень, среди теней, что толпятся вокруг…» Проговорил, будто выдохнул, и испугался: не смотрит ли кто на него? Нет, рядом никого не было.

…Привычный запах металлической стружки и масла, однообразная работа изо дня в день, одни и те же лица. Здесь трудно уединиться. Выход один — быстрее получить наряд у мастера. За работой никто не будет отрывать по пустякам… разве что Толик — этот не пройдёт мимо. А вот и он, словно всё время стоял рядом: