— Я все понимаю. Понимаю, что вы готовы трудиться до самозабвения и здоровье любого из этих несчастных ставите выше собственного здоровья. Но если вы сами не хотите о себе заботиться, то мне придется принять заботу о вашем здоровье на себя. И поверьте, я буду настаивать.

Августа смотрела на брата с веселым удивлением.

— Тоби, ты говоришь как самый настоящий домашний тиран. Тебе так не кажется?

— Ты называешь меня тираном из-за того, что я озабочен здоровьем своей будущей жены?

— Тоби просто так шутит, — сказала Изабель. — Он знает, как важно для меня участие в благотворительности.

— Да уж… — со вздохом пробормотал Тоби. Он прекрасно знал, что проклятая благотворительность была для Бел превыше всего. Вот уже несколько недель она отказывалась от всех развлечений, находя удовольствие только в посещении сирот и сборе пожертвований. Он подозревал, что и подготовка к свадьбе не доставляет ей удовольствия. Решив сменить тему разговора, Тоби повернулся к матери и спросил: — А как дела в поместье?

— Как обычно. — Леди Олдридж подала знак слугам, чтобы убрали со стола. — Все хорошо, кроме одной мелкой, но досадной неприятности.

— Назвать эту неприятность по имени? — со смехом осведомился Реджинальд.

— Что же на этот раз натворил мистер Йорк? — спросил Тоби.

— О, речь идет о прокладке оросительного канала. Еще в прошлом году он дал свое согласие на проведение работ. А теперь, когда документы составлены, он отказывается их подписывать. Совершенно невыносимый человек. Я знаю, что он делает это только для того, чтобы меня позлить. Тоби, тебе придется с ним поговорить.

— Конечно, я с ним поговорю, мама.

— Он всегда хорошо к тебе относился, — заметила леди Олдридж. — Хотя я никогда не могла понять, по какой причине.

Тоби усмехнулся и отложил вилку.

— Ведь ты же все прекрасно знаешь, мама.

— Да, конечно… — Леди Олдридж тяжело вздохнула. — Просто этот человек ужасно упрям.

Арчибальд Йорк, владевший землями, граничившими с поместьем Олдриджей в графстве Суррей, был знаменит своей прижимистостью и склонностью к сутяжничеству, и он явно гордился тем, что считал себя заклятым врагом Олдриджей.

Поскольку же муж леди Олдридж умер слишком рано, улаживать отношения со строптивым соседом приходилось ей самой. Со временем эта вражда переросла в привычку, и ни одна из сторон, похоже, не желала от нее избавляться. Но, как ни странно, Тоби всегда испытывал большую симпатию к этому человеку. В отрочестве его постоянно тянуло к этому острому на язык, язвительному старому холостяку. Они с ним проводили немало времени на конюшне у Йорка и часто вместе рыбачили на местной речушке, протекающей по границе двух участков. И сосед неизменно вызывал у Тоби восхищение своим упорством — казалось, цель его жизни состояла в том, чтобы доказать леди Олдридж, что он, Йорк, никогда не станет плясать под ее дудку. И всякий раз, когда мать отчитывала юного Тоби, он искал утешения и приюта у непокорного и гордого соседа.

— А кто такой этот мистер Йорк? — спросила Изабель.

— Мой друг, — ответил Тоби.

— Мамин враг, — одновременно с братом сказала Августа.

— Он всего лишь сосед, — возразила леди Олдридж. — И он не стоит того, чтобы мы так долго о нем говорили. Давайте побеседуем о чем-нибудь более приятном.

— Ах, Августа, — оживилась Бел, — у меня есть кое-какие соображения по поводу буклетов для общества. Моя невестка Софи… — Она умолкла на полуслове и потупилась.

Несколько секунд все молчали. Наконец леди Олдридж проговорила:

— Да, мы знаем Софию, дорогая.

— Да-да, конечно… — пробормотала Изабель, бросив на Тоби виноватый взгляд.

Он заставил себя улыбнуться и кивнул:

— Продолжай, дорогая, мы слушаем.

— Так вот, София согласилась нарисовать портрет маленького Питера Джефферса для иллюстрации буклета. Мы должны сделать так, чтобы бедственное положение детей-трубочистов обрело человеческое лицо, чтобы несчастье таких, как Питер, тронуло сердца потенциальных жертвователей. Августа, вы согласны со мной?

— Я думаю, что идея замечательная, — ответила сестра Тоби. — Не могла бы Софи… ваша невестка сделать набросок ко времени очередного заседания?

Разговор об обществе продолжался и во время десерта, который Бел, конечно же, есть не стала. Тоби же поглядывал на нее и тихо вздыхал. Разумеется, он не осуждал Изабель за ее добрые дела и вовсе не сердился на нее — просто ему хотелось, чтобы она хоть немного потеплела к нему, дала бы понять, что рада предстоящей свадьбе.

Что же касается благотворительности… Да, сомнений быть не может, благотворительность действительно необходима, но Изабель, к сожалению, впадала в крайности. С каждым днем ему приходилось тратить все больше денег на всевозможные благотворительные проекты, и если он доживет до свадьбы, окончательно не разорившись, то это будет настоящим чудом. Разумеется, сейчас Тоби был готов предоставить Изабель все, что она просила. Но как только они станут мужем и женой, ему придется поставить свои условия.