– Что заставило их разъехаться?

– Ее смех, – ответила старуха. – Муж говорил, что она смеется, точно бесовка.

Джордж тоже отметил этот смех: пронзительный, диковатый, похожий на вопли ребенка или животного, что-то торжествующее и безудержное присутствовало в нем. Когда этот смех вырывался из ее комнаты, рикошетом отражаясь от стен, Джордж прекращал работу и прислушивался, а после ему нередко мерещились такие же звуки в скрипе открываемой двери или в переливе странного птичьего крика. В общем, он понимал, о чем говорил ее муж.

– Джордж, неужели вы получили образование? – как-то раз удивленно спросила его миссис Гомец, увидев, как он читает газету.

– И да и нет, мадам. Я закончил неполную среднюю школу, а в среднюю попасть не смог, провалился на переходном экзамене.

– Провалились? – улыбнувшись, переспросила она. – Но как же можно на нем провалиться? Ведь это такой простой экзамен…

– С арифметикой-то я справился хорошо, мадам. Получил шестьдесят баллов из ста. А обществоведение не одолел, не смог найти на карте Индии ни Мадраса, ни Бомбея. Что я мог поделать, мадам? Нас этому просто не учили. И я набрал всего тридцать четыре – на один балл меньше проходного!

– Но почему же вы не пересдали экзамен? – спросила она.

– Не пересдал? – Он выговорил это слово так, точно не понимал его смысла. – Я начал работать, – сказал он, потому что не знал, как ответить на ее вопрос. – Проработал шесть лет. А потом полили такие дожди, что на полях ничего не выросло. Тут мы узнали, что на стройке – я говорю о строительстве собора, мадам, – есть работа для христиан, и целой компанией поехали туда из деревни. Там я работал плотником, мадам. Когда же мне было учиться?

– А почему вы со стройки ушли?

– Спина подвела, – ответил он.

– Зачем же тогда вы подрядились работать в моем саду? – спросила она. – Разве это не вредно для вашей спины? Еще станете говорить потом, что надорвали у меня спину, что это я во всем виновата.

– Спина у меня хорошая, мадам. Крепкая спина. Вы же видите, как я гну ее целый день на работе.

– Тогда почему вы говорите, что вас подвела спина? – спросила она. Джордж не ответил, и миссис Гомец покачала головой: – Нет, вас, деревенских, совершенно невозможно понять!

На следующий день он ожидал ее появления. И когда она, приняв душ, вышла в сад, вытирая мокрые волосы полотенцем, Джордж подошел к ней и сказал:

– Он ударил меня, мадам. А я в ответ ударил его.

– О чем это вы, Джордж? Кто вас ударил?

Джордж рассказал ей, как подрался с десятником. Целую пантомиму разыграл, изображая обмен оплеухами, стараясь показать, как быстро все происходило, как инстинктивно.

– Он сказал, что я строю глазки его жене, мадам. А это было неправдой. В нашей семье бесчестных людей нет, мадам. Как-то раз, в деревне, мы перепахивали поле, мадам, – продолжал он, – и нашли медные монеты. Времен султана Типу. Им было больше ста лет. У меня забрали эти монеты, чтобы их переплавить. Я очень хотел сохранить их, но отдал мистеру Коэлхо, владельцу земли. Я честный человек. Я не краду, не заглядываюсь на чужих женщин. Это правда. Съездите в деревню, спросите у мистера Коэлхо. Он так вам и скажет.

Слушая его, она улыбалась. Манера Джорджа отстаивать свое доброе имя была, как и у всех крестьян, наивной, несколько бестолковой и очень трогательной.

– Я вам верю, – сказала она и ушла в дом, не прикрыв за собой дверь. Джордж заглянул в нее и увидел часы, красные ковры, деревянные медальоны на стенах, растения в горшках, вещицы из бронзы и серебра. Но тут дверь закрылась.

В этот день она сама вынесла ему чай. Поставила стакан на порог. Джордж прискоком, склонив голову, поднялся по ступеням, взял стакан и так же быстро спустился с крыльца.

– Ах, мадам, у таких, как вы, есть все, а у таких, как мы, ничего. Разве это справедливо? – сказал он, потягивая чай.

Миссис Гомец издала короткий смешок. Подобной прямоты она от бедняка не ожидала; очаровательно.

– Это просто несправедливо, мадам, – продолжал он. – У вас даже стиральная машина есть, которой вы не пользуетесь. Вот сколько у вас всего.

– Вы просите прибавки? – изогнув брови, спросила она.

– Нет, мадам, с какой стати? Вы очень хорошо платите. Я никогда не хожу вокруг да около, – пояснил он. – Если бы я захотел прибавки, то так и сказал бы.

– У меня имеются свои проблемы, Джордж, просто вы о них ничего не знаете. У меня тоже есть проблемы.

Она улыбнулась и скрылась в доме. Он постоял у крыльца, попусту ожидая объяснений.

Немного погодя хлынул дождь. Иностранка, преподавательница йоги, пришла, прикрываясь от ливня зонтом; он выбежал к калитке, чтобы впустить ее, а потом устроился в гараже, слушая звуки глубокого дыхания, доносившиеся из спальни мадам. Когда урок йоги закончился, дождь прекратился тоже, и сад заискрился под солнцем. На двух женщин солнце, похоже, подействовало возбуждающе – как и ухоженность сада. Миссис Гомец разговаривала с иностранкой, упершись ладонью в бедро; Джордж отметил, что, в отличие от европейки, его хозяйка сохранила девичью фигуру. Наверное, потому, решил он, что она не рожала.