— Он исчез, — быстро и подобострастно ответил кнез Луций, советник градоправителя.

— Мне из вас по слову вытягивать? — разъяренно распахнул глаза Хранитель.

Пламя камина резко затрепетало и в комнате потянуло холодом. Люди застыли, избегая смотреть на Хранителя.

— То, что происходит, вызвано вчерашним Предзнаменованием. Мы сумели унять вспышки массовой истерии и волны мародерства, но люди ополчились против властей города и потянулись в Храм. — Тихо ответила женщина, глядя в лакированную столешницу.

— Емкий, краткий и исчерпывающий ответ. Вы свободны, уважаемая. — Кивнул Лаер.

Женщина поспешно покинула притихший зал совещаний.

— Итак, поскольку нас покинула единственная особа, чье присутствие сдерживало меня от резких выражений я скажу следующее: вы, помойные крысы, трусливо забившиеся поглубже в нору, когда люди сходят сума от неопределенности, куда смотрите? Ваши загребущие ручонки охочи только лишь до городской казны и поношенных прелестей местных потаскух? В таком случае я могу отрубить за ненадобностью все части тела мешающие работать вашему мозгу на благо государства. Нет дозорника, и что? Какой Фесы вы сидите здесь? Дозорник должен выносить навоз из-под вас? Нет. Дозорник должен выйти и спокойно обговорить с народом все возникшие вопросы? Тоже нет. Дозорник должен усмирять зарождающейся бунт? Опять нет. Надо же, оказывается, дело не в исчезнувшем дозорном маге! Вот диво дивное, чудо чудное!

— Мы посылали прошение в Видэллу… — после долгого молчания начал молодой мужчина, сидевший рядом с Ааром.

— Имя.

— Чье? Мое?

— Свое я знаю, — Хранитель произнес это тем особым тоном, когда люди вокруг вздрагивали.

— Гарде Илирийский.

— Ты сын Ноа Илирийского, главы управления судебными делами. Выходит, твой достопочтенный отец, к которому я питаю безграничное уважение как к единственно трезвомыслящему и достаточно надежному человеку в этой городской свалке, передал свой пост тебе. А ты, яркий пример того, что природа схалтурила в день твоего рождения не наделив хотя бы толикой разума, но не иначе, чем по досадной ошибке позволив дать имя одного из самых великих людей в истории, и фамилию, пользующейся почтением и в столице Иксилоны, сейчас говоришь мне, что вы посылали прошение в Видэллу для того, чтобы оттуда прибыл Хранитель и вместо исчезнувшего дозорника постирал вам запачканные штанишки. Мальчик, да ты поистине гениален! Или наглость твоя не имеет границ. Далеко пойдешь, если однажды не умрешь, подавившись оттого, что непредусмотрительно кушал на ходу, поскольку делать два дела одновременно, например таких, как говорить и соображать, для тебя является явно непосильной задачей.

Парень открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег, и Лаер был уверен, что если бы он не был Хранителем, то непременно получил бы вызов на дуэль. Однако душу он уже отвел, и теперь мрачно сказал:

— Намек ясен? Пошли вон решать возникшие проблемы, на которых я смилостивился заострить ваше внимание, весьма скептично относясь к вопросу хотя бы наличия у вас умственных способностей. На все я даю ровно три часа. Потом оценю результат, и если он мне покажется неутешительным, то… То лучшее что вас ждет это указ правителя о смещении с должности и ссылки куда-нибудь на задворки страны, близ Объединенных Долин. И это, я повторюсь, максимально положительный вариант. — Застывшие люди уже с откровенным страхом воззрились на Хранителя, соединившего кончики пальцев и негромко рыкнувшего, — пошли вон, я сказал!

Люди поспешили покинуть залу, при холодном приказе Лаера: "Ты. Остался." единодушно вздрогнули, боясь, что данная реплика адресована именно ему с нерешительностью взглянули на Хранителя впившегося взглядом в обреченно побледневшего градоправителя.

Когда помещение опустело, и двери были плотно прикрыты, Лаер убрал ноги со стола, и медленно обойдя его, остановился позади кресла с полуобморочным градоправителем.

— Послушай Женар. Послушай меня очень внимательно, — вкрадчиво посоветовал Лаер, кладя ладони на мягкую обивку спинки его кресла. — Я весьма недоволен столь отвратительным раскладом. А когда я бываю недоволен как сейчас, происходит что-то не совсем хорошее, понимаешь меня?

Дождавшись кивка, Лаер лениво выпустил часть родовой магии, серебристо-зеленым облаком застывшую на столе перед градоправителем и медленно принимающую очертания кобры.

— Один единственный вопрос: почему ты допустил рост влияния Храма?

Ответ на первый взгляд очевиден: это же Предзнаменование! И вполне естественно, что суеверный народ посыпался на порог божьей обители. Но это только на первый взгляд.

По виску Женара скатилась крупная капля пота. Кобра угрожающе поднялась и расправила капюшон, удерживая взгляд градоправителя гипнотическими изумрудами глаз. Лаер был спокоен и даже вежлив когда заговорил снова:

— Сейчас на площади перед Храмом и прилегающих улицах собрался весь город. И в том повинно далеко не Предзнаменование. Это результат долгой кропотливой работы направленной на затуманивание доверчивых разумов. Я сколько раз за последние полгода посылал тебе предупреждение и приказ издать указы ограничивающие волю Храмов?

— Ш-шесть…

— Восемь. — Грубо оборвал пытающегося солгать Женара Ювелир, вогнав в столешницу кинжал и метко плюнув градоправителю в лицо.

Змея разрослась чувствуя гнев хозяина и теперь ее голова была сродни размерам человеческой.

— Ты пойми, сейчас переломный момент: если твои прихлебатели смогут утрясти проблему, я оставлю тебя в живых, а если они не справятся… я ведь не сказал что убью тебя, правда? Ведь смерть еще надо заслужить.

Женар почти сполз под стол, не пытаясь утереть плевок с лица. Кобра не отпускала его взглядом ни на мгновение.

— Вон.

Градоправитель подскочил и умчался. Лаер негромко рассмеялся, протянув руку своей змее, с готовностью заскользившей по плечам Хранителя. Лаер упал в кресло успокаиваемый упоительной тяжестью своей осязаемой магии и кивнул в кресло напротив.