Ужасно чувствовать себя беспомощным. Позорно чувствовать свою смерть и не пытаться ничего сделать. Лаер не видел ничего. Почему? Потому что перед глазами встала непроглядная багровая пелена. И здесь, в месте, где он имел право лишь чувствовать и наблюдать, у него не было воли распоряжаться собственным телом. Он знал, что сейчас умрет. Даже знал, почему. Потому что его сознание терзало что-то темное, чуждое, ломающее волю и силу. И магии не было, это нечто жадно ее пожирало. Ощущал под коленями странный горячий пепел, во рту — привкус крови и пыли, и свой пустой ореол. Безвольно повисшие вдоль замершего туловища руки. Но не мог ничего поделать — это ни его мир. Ни его время. Ни его сознание. Он лишь наблюдатель. Слепой наблюдатель. И тут это случилось.

Нечто поглотило его сознание полностью…

— Нет! — яростно прорычал Хранитель, в порыве опрокидывая стол единым взволнованным магическим импульсом.

Он умрет на коленях. Зная, что его сейчас убивают. Трусливо убегающий от битвы за собственное тело, внутри своего же сознания. Как жалкий раб. Без магии…

— Нет.

Совершенно невыразительный бесстрастный голос — Лаер взял себя в руки. Он не может умереть. Его нельзя убить. Он позаботился об этом много лет назад, уже мальчишкой осознавая, что никому и никогда не позволит прервать свою жизнь. Лишь в единственном и исключительном случае его запечатанная нить жизни возможно подастся смерти — если он не изопьет Талант. Но это исключено, скорее рухнет мир, нежели он остановится на пороге.

— Господин? — приоткрыв дверь, негромко позвал хозяин дома.

Заметив жуткий беспорядок на полу, жирную жижу быстро впитывающеюся в дорогой визильвийский ковер, он изумленно вскинул глаза на брезгливо перешагивающего это безобразие Лаера.

— Мы отправляемся утром. — Непререкаемым тоном сообщил Хранитель, шире распахивая дверь и проходя мимо хозяина дома.

Это не видение. Это исключено. Это лишь злая шутка собственного подсознания. Лаер раздраженно тряхнул головой, вынырнув из удушающей тоски дома на по-зимнему прохладную улицу. Оглянулся. Вдали, за частоколом, путаясь в когтистых ветвях подлеска, догорал багрянцем закат, кутающийся в облачка пара выдыхаемых Лаером.

Холод медленно скользил под рубашку, пробуждая на руках и спине мурашки. Мелькнула соблазнительная мысль сейчас же отправится в Видэллу, но Лаер сунув ладони в карманы и быстро сбежав по крыльцу, выкинул ее из головы. У коновязи, подле входной калитки, стояли два поджарых жеребца. Караковых. Лаер протянул ладонь, не особо обратив внимания на то, как животное пугливо отдернуло голову, насколько позволяла привязь. Земные твари не любят носителей магии. Привыкнет.

Лаер грубо ухватил жеребца за ноздри. Конь всхрапнул и попытался укусить Хранителя, но тот резко дернул морду животного вниз, чувствуя упоительное тепло брызнувшей крови на свою руку. Конь дико заржал, забил копытами.

— Люби меня. — Тихо приказал Хранитель.

Конь оцепенел. Громкое храпящее дыхание и сильно бьющая струя крови. Лаер отчетливо видел как его магия ищет брешь в ореоле животного, как вгрызается в нее, корежа чувства и воспоминания. Длинные пальцы сильнее сжали мягкие ткани ноздрей, прорывая их до костяной пластины. Разум коня вскипел. Огромные влажные глаза расширились от боли.

— Люби. — Выдохнул едва слышно.

Боль уступила лидирующие позиции внушению. Окончательно. Кровоточащие лоскуты порванных тканей, пенящеяся кровь не могли исказить безумного наваждения проступившего в глазах жеребца. Лаер разочарованно отпихнул ластящуюся морду животного, с отвращением обтерев окровавленные пальцы о густую, ухоженную гриву. Не стоило и надеяться на что-то из ряда вон выходящее — еще ни одно живое существо не выиграло схватку с магией Хранителя. Лаер задумчиво пошел обратно.

Он слышал, что Ноктур однажды не смог подчинить разум очередного кукольного Смотрителя, отчаянно влюбленного в невесту. Мальчишка был весьма недурен собой, и этим объяснялся выбор Ноктура, но магия его дала сбой. Юный Смотритель все так же противился воле хозяина. Что с ним стало, Лаер не помнил. Что-то банальное — Ноктур не любитель долгих экзекуций. Он, как и Атер любитель шика, роскоши, удобства и простых решений.

Лаер неодобрительно усмехнулся, чувствуя за спиной тихо идущего Смотрителя. Все видел. И жалко зверушку. Идиот. Себя жалеть надо, а не тварей. Сказал бы спасибо судьбе, что четыре года назад взгляд именно Лаера упал на него. Если бы Ноктура, то валялся бы ты сейчас в подворотне, изгрызенный струпьями с переломанным ореолом, просящий милостыню, и отчаянно надеющийся что кто-то тебя узнает, и скажет о том кто ты, где ты, и что с тобой случилось.

И это в лучшем случае.

В доме царил полумрак. Прямо против входа, резная арка гостиной светилась уютным рыжеватым светом камина. Хранитель остановил своего слугу скупым взмахом руки и по-змеиному тихо и плавно двинулся к проему.

Они окружили его Талант словно коршуны. Пичкают в него еду, кутают в одеяла и беспрестанно сюсюкают. Сборище блаженных. А девчонка подрумянилась. И серебряный взгляд тяжел — чувствуется заключенная сила. Лаер испытал сладкую дрожь в руках. Она безумно его влекла. Все равно что перед человеком целый день блуждающим в жаркой пустыне поставить закрытый кувшин с желанной водой, а человека предварительно связать. Заставить есть песок. Дать подержать в ладонях упоительно прохладный кувшин, и выплеснуть ему под ноги.

Пытка. Лаер прикусил губу, наслаждаясь каждым мгновением сладкой боли. Чем больше терпения, тем приятнее результат. Он ждал больше полутора лет. Подождет еще несколько дней.

Она заметила его первой. Зрачки испуганно расширились. Разумеется, она видела не то, что видели обычные люди. Она узрела вместо коротко стриженого блондина с хищно заостренными скулами, волчьими глазами и бледной кожей, темный силуэт окутанный сложной трескучей черными искрами вязью древних заклятий, с засасывающей гипнотической бездной глаз, с ореолом напоенным пугающе — смертоносной силой, с рванным шрамом уродующим левую щеку, правой рукой с отсутствующей кистью, а на левой не хватает двух пальцев.