Гармонист нашелся, мой дед (почти двухметрового роста) широким, истинно славянским жестом развел руки и пошел по кругу. Люди заулыбались: “Если генерал танцует, не так все плохо, выдюжим!”

До этот дед ни разу в жизни не плясал...

Новое назначение

В 1939 году деда по доносу исключили из академии, выгнали из армии и отправили работать директором отстающего свиноводческого совхоза “Культура” в Тульскую область. Моей маме, в то время дошкольнице, сказали: “едем на дачу”, а она не могла понять, какая дача в феврале...

В семидесятые годы в одной из передач радио “Свобода” рассказывали о репрессированных военачальниках и деда назвали “неизвестно как уцелевший Поплавский”.

Так и говори!

На одном из торжественных собраний (дед там не присутствовал), посвященных Дню Победы, выступал генерал Н. Он вдохновенно вещал о боевом пути 1-й Польской армии, как вдруг его прервал из президиума Георгий Константинович Жуков:

— А что, армия воевала без командующего?

— Нет, — побелел от страха Н.

— Кто?!

— Генерал армии Поплавский.

— Так и говори!

Опоздание

Среди документов, принадлежавших деду, встретилась мне однажды маленькая книжечка “Рядом с солдатом”, издательство “Московский рабочий”, 1968 год, автор — Иван Васильев. Из книги выпала открытка: “Уважаемый Станислав Гилярович! Позвольте поздравить Вас с Новым годом и пожелать отличного здоровья и новых успехов. Посылаю Вам свою книжку, в ней есть очерк о Вас (“Три встречи”), и фото. Ваш И. Васильев, журналист, г. Ржев”.

Иван Афанасьевич Васильев... Замечательный публицист, автор знаменитых “Писем из деревни”. Выходит, дед был знаком с этим заступником земли Русской. Захотелось написать ему, я позвонила приятельнице, сотруднику редакции журнала “Наш современник”, многолетним автором и другом которого был И. Васильев, чтобы узнать адрес.

— Иван Афанасьевич умер, — грустно сказала моя приятельница. — Совсем недавно он передал нам рукопись своей повести “Крестьянский сын”. Просто не верится!

Прошло уже много лет, а мне до сих пор больно...

Врач и агроном

Больше всего дед любил вспоминать о том, как освобождал Польшу. Он и мемуары свои хотел озаглавить “За землю предков”, но название не понравилось каким-то чиновникам, и книге пришлось дать более “правильное” имя — “Товарищи в борьбе”.

В боях за Померанию был взят в плен командир 10-го армейского корпуса СС генерал-лейтенант фон Краппе, прославившийся исключительной жестокостью. Действие его приказа — не щадить поляков, ни пленных, ни раненых — дед имел возможность увидеть воочию: пропали 26 польских артиллеристов, отправившихся для организации наблюдения и управления огнем. Вскоре, продвигаясь к новым огневым позициям, солдаты увидели их разбитую автомашину. Невдалеке лежали изуродованные трупы артиллеристов с выколотыми глазами, отрезанными ушами и сломанными конечностями.

И вот Краппе захвачен. Взяли его довольно необычно. Оказывается, он был легко ранен в руку, решил бросить отступающие войска корпуса на произвол судьбы и с несколькими офицерами пробираться к своим. Поблизости находилось его родовое имение, он завернул туда, чтобы переодеться в штатское. А в имении уже обосновалась санитарная рота нашего 10-го пехотного полка. Вся группа фашистов и угодила к ним в руки.

Худощавый, седой, внешне похожий на школьного учителя, Краппе охотно отвечал на вопросы деда. Гиммлера он назвал неучем, а Гитлера — главным виновником всех поражений.

Дед спросил:

— Знаете, что в плен вас взяли санитары? А командовал ими польский врач?

Немец густо побагровел.

Уже уходя, он вдруг остановился у двери:

— Я хорошо знаю сельское хозяйство и могу предложить свои услуги в качестве агронома.

Молодец!

Этот случай произошел с дедом во время боев под Москвой. По ВЧ позвонил генерал К., которому дед непосредственно подчинялся.

— Паплявский! — (дед забавно копировал гнусавый выговор К.). — Взята ли высота?

— Нет, товарищ генерал. Очень сильный огонь, нельзя голову поднять.

В ответ на это К. сказал, что пришлет его расстрелять. Дед посчитал эту фразу неудачной шуткой пожилого генерала, однако через пару часов в блиндаже появился молодцеватый румяный офицер, который, лихо козырнув, доложил, что прибыл для исполнения приказа о расстреле Поплавского. Дед исподлобья, красными глазами не спавшего несколько суток человека внимательно посмотрел на него, а затем медленно, словно нехотя, поднялся во весь свой исполинский рост, размахнулся и, сжав огромный кулак, двинул гостя в челюсть. Несчастный выполз из блиндажа на четвереньках.