— Как же так, все не получается попасть на стажировку…

Он успокаивал:

— Ничего, скоро поедешь. Вон какая большая война получилась. Хватит и на твою долю.

Вагин уже видел со стороны Ла-5, но пока сомневался в них:

— Какие-то они тяжелые, неуклюжие, не внушают доверия… А говорят, скорость у них хорошая.

Обсудили мы перспективы полетов на «яках», которые уже неплохо показали себя в боях. Разговор о новых машинах всегда интересен любому летчику.

4 февраля 1943 года мне присвоено очередное воинское звание — лейтенант, до 6 марта получаю отпуск, еду в Москву.

Москва ожила! Видно, москвичи свыклись, по-современному говоря, адаптировались к трудностям прифронтового города. На улицах больше людей, и настроение у них иное, работают театры, кино, открылся сад «Эрмитаж», следов войны почти незаметно. Мои родственники вернулись в старую квартиру.

С братом Вовкой мы побывали в госпитале у папы, которого я впервые увидел после возвращения его с фронта после ранения и обморожения рук. Он вышел к нам с братом из палаты, на руках у него были специальные рукавицы. В разговоре я несколько раз повторил:

— Как же так, ты уже был на фронте, а я, военный летчик, все готовлюсь!

И младшего брата призвали только спустя полгода. Отец же нам в ответ сказал:

— Войны хватит и тебе, и Вовке… Немец силен, до победы еще далеко, наверное, не один год. Наше наступление под Москвой — это еще далеко не конец…

Время отпуска пролетело как один день. Я успел встретиться со многими друзьями, которые оказались тогда в Москве. Запомнил, что бутылка водки стоила 800 рублей, а в кино демонстрировались фильмы о действиях наших союзников в Африке, о зверских преступлениях немцев на нашей территории. Вновь вспомнились ребята из «гитлерюгенда» и наглые молодчики из штурмовых отрядов. Решил, что их действия теперь, когда их начинают бить на всех фронтах, резко ожесточатся. Пару дней был в Серпухове — город был сильно разбит авиацией и артиллерией фашистов… За один день удалось тогда пройти медкомиссию и по всем правилам получить права шофера-любителя.

В Вязники прибыл уже 28 февраля, за неделю до окончания отпуска, — здесь было много дел. Кажется, решился вопрос со стажировкой. Уже в первых числах марта вылетел на самолете Ла-5. Он был тяжеловат в управлении, но в целом замечательный перспективный самолет. Освоение этого самолета в школе шло, однако, непросто: произошло несколько поломок, катастрофа и гибель курсанта.

12 марта на самолете И-16 погиб мой инструктор (еще на У-2) и хороший друг Николай Новиков. При выполнении петли в зоне у самолета оторвалась часть крыла, но Николай не успел покинуть самолет. В это же время узнал о гибели Николая Кулинича при облете Як-1 после ремонта в рембазе. Вместе с Кулиничем мы были оставлены инструкторами после окончания летной школы.

28 марта два моих курсанта, успешно сдав зачеты, закончили обучение на самолете Ла-5.

Статья о воспитанниках Вязниковской авиашколы

С момента описываемых событий минуло больше полувека. Воспоминания того времени подкреплены моими старыми записями в записных книжках и тетрадях, архивными документами нашими и бывшего противника, беседами с фронтовыми однополчанами… Это позволило, на мой взгляд, достаточно полно восстановить события прошлого, к которым я был причастен. Вместе с тем невольно, а зачастую и сознательно, я не мог не переосмыслить многое с учетом моего сегодняшнего опыта, с учетом меняющихся условий боевых действий, обстановки, степени развития авиатехники, вооружения и тактики противника. Правильный анализ прошлого может и должен послужить руководством для летчиков новых поколений, в какой-то мере перенести полученный опыт в будущее. Существуют факторы, обеспечивающие успех воздушному бойцу, летчику-истребителю, они постоянны во все времена и лишь подтверждаются с годами. Это мужество, боевое мастерство, основанное на глубоком знании и полном использовании боевых возможностей своего самолета; постоянное стремление и умение выполнять поставленную боевую задачу в любых условиях, что предполагает высокую психологическую устойчивость и моральные качества. Опыт боевых действий в Великой Отечественной войне и послевоенных локальных конфликтах, практика летно-испытательной работы в ГК НИИ ВВС, в строевых частях при освоении новой авиационной техники, а также знания, полученные в ВВИА им. Н.Е. Жуковского и в Академии Генерального штаба, подтверждают вышесказанное.

В жизни подтверждается старая истина: размышления над прошлым, накопленный опыт должны послужить руководством для новых поколений. Конечно, для этого необходимы не просто констатация, статистика, хронология и описание боевой работы, нужен глубокий, всесторонний анализ тех событий и выводы, наглядно подтверждающие целесообразность тех или иных действий в соответствующих условиях или убедительно требующие изыскания других оптимальных приемов, новых тактических ходов с учетом современных условий и перспектив…

Но вернемся в 1943 год, а точнее, в грозные и прекрасные, трагические и неповторимые годы Великой Отечественной войны. Через десятки послевоенных лет, годы «перестройки», «застоя», «волюнтаризма»… И в самом деле, годы войны для меня и многих фронтовиков навсегда останутся прекрасными. Мы уверовали в свои силы, в то, что достойно способны выполнить свой воинский долг, вести успешные бои, а значит, и побеждать любого противника.

В начале 1943 года наконец-то решился вопрос о моей стажировке на фронте. Первыми из Вязниковской летной школы на стажировку были отправлены, как и было обещано начальником школы: от 1-й эскадрильи — летчик-инструктор лейтенант Баевский Г.А., от 2-й эскадрильи — опытный летчик-инструктор лейтенант Яременко Е.М., ранее несколько лет проработавший в Центральном аэроклубе им. В.П. Чкалова, и штурман школы капитан Алексей Гаврилин.

К этому времени в ходе подготовки к стажировке я кое в чем преуспел: мой общий налет составил уже 700 часов, в том числе на истребителе И-16 — 230 часов, а на только что поступившем в нашу школу новом истребителе Ла-5 — 4 часа 34 минуты. Много времени я уделил изучению самолетов противника и тактики летчиков люфтваффе. В общем, готовился серьезно и основательно. Мой уровень техники пилотирования в предстоящих воздушных боях меня не смущал — я считал, что в бою может подвести лишь что-либо неожиданное, например внезапная атака противника, если я ее проморгаю. Первые же бои подтвердили это…