Следствием этого стал нескончаемый обмен радиодепешами. Дни проходили за днями. «Лондон» сожалел о допущенной ошибке. Она будет исправлена, как только будут подобраны подходящие боеприпасы для оружия частично французского, частично немецкого производства. "Лондон" дал задание «Маки Крозан» создавать запасы продовольствия. Было известно, что население в труднодоступных местностях голодает. А голодающие способны на опасные эксцессы…

Вновь поднялись в воздух трофейные самолеты с немецкими пилотами. На этот раз они сбросили парашюты с захваченными британскими консервами, медикаментами, виски, сигаретами и кофе. Капитан Бреннер окончательно перестал понимать происходящее:

— Мы сами лакаем поддельный перно, а эти господа партизаны — настоящий виски! Я курю «Галуаз», а партизаны — лучшие британские сигареты! Мы снабжаем этих парней, для того чтобы они жирели! Это безумие, господа, чистое безумие!

— Это не безумие, — втолковывал ему полковник Верте. — Ливен прав. Это единственная возможность помешать людям стать для нас опасными. А то они подорвут железнодорожные пути или электростанции и разбегутся кто куда, ищи потом ветра в поле.

В июне 1943 года недовольство среди членов «Соловей 17» достигло такого накала, что Томас изменил свою тактику: британские трофейные самолеты с немецкими экипажами в этот раз сбросили в партизанский район боеприпасы, подходившие к оружию. Однако «Маки Крозан» вскоре получил новое указание: «маки в марселе готовят крупные акты саботажа и нападения — настоятельно необходимо временно передать товарищам ваше оружие и боеприпасы».

В ответ — страстная перепалка в эфире. Но «Лондон» оставался тверд. «Маки Крозан» были переданы точные координаты и время передачи оружия. В одну из ненастных ночей в лесу неподалеку от проезжей дороги из Белака в Мортмар оружие поменяло владельцев. Новые хозяева, старавшиеся держаться как истинные французы, увезли его на грузовиках. Оставшись в своей компании, они загалдели как обычно — на жаргоне немецких пехотинцев.

В начале июля от предателя-радиста «Маки Лимож» полковник Верте узнал, что «Маки Крозан» по уши сыта «Лондоном». Известная Ивонна Дешан подстрекала своих товарищей. Действительно ли радиосвязь поддерживается с Лондоном? А этот капитан Эверетт, пророчила она, показался ей личностью сомнительной! А уж пилот, прилетавший за ним, тем более. Он отдавал честь, как какой-нибудь бош.

— Проклятье, — сказал Томас, узнав об этом, — знал ведь, что когда-нибудь этим все кончится. Господин полковник, остается только одно.

— Что именно?

— Мы должны предложить «Соловью 17» возможность совершить настоящий и серьезный акт саботажа. Мы должны пожертвовать одним мостом или одной электростанцией, для того чтобы по возможности спасти от разрушения многие мосты, электростанции и железнодорожные пути.

Присутствовавший при разговоре капитан Бреннер закатил глаза и простонал:

— Свихнулся! Зондерфюрер Ливен окончательно свихнулся!

Полковник Верте был тоже озадачен:

— Всему есть пределы, Ливен. Нет, в самом деле. Чего вы от меня добиваетесь?

— Я требую от вас мост, господин полковник! — внезапно закричал Томас. — Черт побери, неужели во Франции не найдется одного-единственного моста, которым мы могли бы пожертвовать?

Гудящий лифт остановился на самом верхнем этаже парижского отеля «Лютеция», реквизированного немцами. Вышел мужчина тридцати четырех лет. Среднего роста, стройный, с моржовыми усами.

Худощавый Георг Раддац опустил в карман свежее издание французского журнала «Регаль» с фотографиями обнаженных женщин, вскочил и щелкнул каблуками:

— Хайль Гитлер, господин зондерфюрер!

— Ефрейторы Раддац и Шлумбергер несут радиослужбу, господин зондерфюрер! — рявкнул венец, преувеличенно браво вытягиваясь по стойке «смирно».

Без сомнения странный зондерфюрер, порождение третьего рейха, с усмешкой ответил:

— Хайль Гитлер, олухи! Лондон слушали?

— Так точно, господин зондерфюрер! — отрапортовал венец. — Только что.

В течение недель эта троица встречалась ежевечерне в великолепно оборудованном немецком радиоцентре — и каждый раз, пока не пришли другие, использовала, хотя это было запрещено, принимающую станцию, чтобы послушать Лондон. Заговорил толстяк Шлумбергер:

— Черчилль толкал речугу. Мол, если итальянцы сейчас, когда Муссолини в дерьме, будут продолжать хороводиться с нами, то схлопочут по мозгам.

За пять дней до этого, 25 июля, король Италии Виктор-Эммануил приказал арестовать Муссолини. В тот же день были подвергнуты бомбардировкам Кассель, Ремшайд, Киль и Бремен.

— Ну и ну, теперь понеслось, — вздохнул Раддац. — Нам и так уж в России наподдали на Ладоге, и с Курской дуги мы драпанули. И в Сицилии итальянцам вломили по первое число.

Томас присел:

— А господа в Берлине готовы сломать себе шею. Все лезут и лезут.

Шлумбергер и Раддац, старые опытные военные эксперты, мрачно кивнули. О Томасе Ливене они кое-что разузнали. Им было известно, что в гестапо его пытали, прежде чем полковник Верте вызволил его из подвалов СД на авеню Фош и спас от верной гибели.