Шрифт:
ХОРИСТ 1:
– Все в доме у него прекрасно, прочно, сделано на славу, используется с толком. Всего там много, все очень красиво, и двери вечно у него открыты друзьям, а также всем соседям.
ХОРИСТ 3:
– Ты и впрямь богатый человек, Чанди!
ХОРИСТ 5:
– Щедрое сердце – лучшее богатство, как говорится.
(Перевод этих двух ключевых строк исключительно слаб. Амбад, в зависимости от контекста, может иметь следующие значения: «благополучие», «благополучный», «отдавать», «щедрость». Здесь значения эти сложным образом переплетаются, вступая в невыразимую нашими средствами игру.)
В течение всей этой сцены действие сопровождается только Мелодией Продолжения – слабым, слегка варьирующимся звуком больших рогов «хомбута». Затем постепенно вступают другие инструменты, и музыка сопровождает весь остальной спектакль, негромко аккомпанируя диалогам и довольно активно заполняя паузы, а также искусственно создавая их – с помощью ударных инструментов.
ЧАНДИ:
– Я чувствую себя ослом безмозглым, о мои друзья! Я рад бы сделать что-нибудь для вас и дать вам то, что вам понравится самим, все, что угодно.
ХОРИСТ 4:
– Не правда ли, он замечательный парень?
ХОРИСТ 1:
– Да, кто может не любить его, нашего Чанди.
ЧАНДИ:
– Что же мне дать вам?Я надеюсь, вы разделите со мной эту кукурузу, когда она созреет? На этом участке земли так легко работать, не захотите ли вы использовать его в следующем сезоне? Ах, сестра моя по Дому Обсидиана, я как раз собирался сказать тебе: у нас опять скопилось много перьев, и мы подумывали, не сделать ли еще один плащ для нашей хейимас, для Общества Крови – как тебе кажется, имеем ли мы право? Сестрица, Дансайедо весь год пряла ту белую шерсть, которую дали нам наши овцы прошлой весной, а я помню, тебе вроде бы белая шерсть нужна была. Тебе какую: тонкую или потолще? Ты ведь знаешь, как хорошо прядет моя Дансайедо.
Чанди продолжает говорить, музыка становится такой громкой, что почти заглушает его голос. Хористы из первого хора толпятся вокруг него, а он все говорит и раздает все подряд, делая это искренне, от всей души, хотя и немного истерично. Пока продолжается раздача даров, на сцене справа появляется второй хор: четыре человека, босые, держатся очень прямо, в темных капюшонах и тесных темных одеждах (они одеты как Плакальщики из Общества Черного Кирпича во время Танца Вселенной). Они выходят один за другим, медленно, поджидая друг друга, и выстраиваются в линию, проходящую через всю правую часть сцены. Первый из них, стоящий у самого «Стержня», говорит ровным, лишенным признаков пола голосом, и предваряет его речь резкий, вызывающий озноб вопль тованду (см. главу «Музыкальные инструменты»).
ВТОРОЙ ХОР, ХОРИСТ 1:
– Чанди!
Но, занятые раздачей и получением даров, Чанди и его приятели не обращают на хориста внимания. Человек в черном вновь окликает его по имени. И только в третий раз, услышав наконец собственное имя, Чанди оглядывается через плечо и, смеясь, подходит к человеку в черном, неся что-то в руках.
ЧАНДИ:
– Вот, друг мой, возьми это, пожалуйста! У меня этого слишком много!
Человек в черном остается недвижим, руки его висят вдоль тела. Звучит громкий металлический звук струны, музыка смолкает, и наступает мертвая тишина.
ХОРИСТ 1 ИЗ ВТОРОГО ХОРА:
– Дансайедо разливала по бутылям масло, прекрасное оливковое масло, из тех олив, что принадлежат ее семье. Вдруг откуда ни возьмись вырвалось пламя – может, ветром принесло? – и масло вспыхнуло. Огонь перекинулся на Дансайедо, загорелись ее волосы и одежда – она была похожа на факел, горя заживо.
Вся охваченная пламенем, она бросилась вон из дома, но дом тоже загорелся. И все сгорело. Она мертва.
Человек в черном капюшоне склоняется низко в позе Плакальщика и, сгорбившись, опустив голову, сидит, раскачиваясь, у ног Чанди. Между ними только «Стержень». Чанди замер; медленно опускаются и безжизненно повисают его руки. Весь первый хор отшатывается от него, хористы что-то бормочут и переговариваются между собой.
ПЕРВЫЙ ХОР, ХОРИСТ 1:
– Сгорела? Дансайедо? И дом такой огромный? Весь дом сгорел? И все хозяйство? Сгорела заживо?..
ЧАНДИ ( в горестном порыве):
– А моя дочь! И мой сынок!
ХОРИСТ 1:
– С ними все в порядке… должно быть, с ними все в порядке, Чанди.
ПЕРВЫЙ ХОР, ХОРИСТ 2:
– Их дома не было. Лишь Дансайедо одна сгорела при пожаре. Все остальные успели выйти.
ХОРИСТ 5:
– Но ведь и дома больше нет! Один фундамент от него остался.
ХОРИСТ 3:
– И все сгорело там дотла.
Чанди неуверенно делает шаг или два, словно намереваясь вернуться в город.
ЧАНДИ:
– О, Дансайедо, жена души моей, прекрасная и добрая такая! Жестоко! Жестоко! Жестоко!
Его голос, трижды повторяя это слово, «стержень» пьесы, звучит все громче, как вопль раненого зверя; потом Чанди снова замирает, потрясенный собственным страстным горестным порывом. С болью в глазах озирается, заглядывает людям в лица и наконец говорит с печальным достоинством.