Маркиз принял ее молчание за нерешительность и продолжал:

— Вы колеблетесь?… Вы меня не любите, я знаю это!… Я еще ничем не заслужил вашей любви! Но если вы свободны и ваше сердце еще никому не принадлежит, то не отвергайте меня, будьте моей женой… хотя бы равнодушной ко мне на первое время, но потом я сумею победить вашу холодность… Вы будете счастливы!… Я употреблю все старания, чтобы вы полюбили меня!… Ну, что же?… Вы все молчите?… Умоляю вас — отвечайте! На коленях прошу вас!…

— Боже мой! — прошептала Хильда. — Если бы я была уверена, что вы не ставите западню…

— Западню! — воскликнул побледневший маркиз. — Можете ли вы предполагать во мне такие низкие наклонности? Прийти сюда, к вам, где еще витает душа только что умершей вашей матушки, с целью обмануть и погубить вас?… Нет, Хильда! Тогда я сам бы презирал себя и не сказал бы вам своего имени!… Хильда! Клянусь вам своей честью, что мои слова искренни, вы можете, вы должны им верить! Ну, отвечайте же!

— Я согласна, — ответила девушка, протягивая маркизу руку, — я не отплачу вам неблагодарностью! Та, которую вы берете из бедности и нищеты и из ничтожества, та, которой вы даете ваше имя, богатство, будет вам верной и доброй женой!… Располагайте мной, как хотите!… У меня не будет другой воли, кроме вашей…

— Хильда! — бормотал маркиз, с жаром целуя ей руку. — Я буду достойным вашего доверия. В первый и последний раз мои губы коснулись вашей руки, я не дотронусь до этой руки до тех пор, пока сам Бог не соединить нас в церкви. Прошу только об одном, чтобы это сделалось по возможности скорее. Согласны ли вы?

— Я вам уже ответила, — сказала сирота, опуская глаза, — вам стоит только приказать… мой долг повиноваться вам!…

— Тогда мы повенчаемся завтра же?

Хильда утвердительно кивнула головой.

— В таком случае мы повенчаемся самым скромным образом, при брачном обряде будут присутствовать только необходимые свидетели. Недалеко от Парижа у меня есть поместье с небольшим замком времен Людовика XIII, окруженное садами и лесами. Места там очень живописные. Смею надеяться, что вам там понравится… Священник моего прихода — славный, добрый старик, он меня знал еще ребенком и любит меня, как родного сына. Он нас повенчает, и мы проведем наш медовый месяц в Вилеруа… так называется это селение…

— Я в восторге… и если бы не грусть моя по бедной матушке, то я была бы совершенно счастлива!

— Время — лучший утешитель, оно исцеляет все раны. Придет время, и ваша печаль превратится только в одно грустное воспоминание. Ваши глаза забудут слезы, и вы будете улыбаться… Верите ли вы этому, Хильда?

— Мне хотелось бы верить вашим словам, но теперь, когда тело матери еще не успело остыть в могиле… мне сдается, что улыбка никогда не вернется ко мне…

За этими словами последовало небольшое молчание, потом довольный маркиз воскликнул:

— Милая Хильда! Моя невеста не должна более оставаться в этом ужасном жилище…

— У меня нет другого пристанища, куда же я пойду?

— Вот что я вам предлагаю: ночи еще не так холодны, светит луна. Через два часа за вами приедет моя карета и отвезет вас в Вилеруа. Вы поедете одна, я же последую за вами верхом. Мы проедем всю ночь, а к утру будем уже в замке. Там я пошлю за священником, все приготовят к венцу, и через полчаса у алтаря я назову вас маркизой де Салье.

Хильда не могла не одобрить этот план, тем более, что она все более убеждалась в том, что маркиз любит и уважает ее.

Маркиз вышел из мансарды, ему следовало сделать необходимые распоряжения для отъезда и закупить кое-что для будущей маркизы.

Хильда осталась одна, она почти забыла о своем горе и была исключительно занята мыслью о предстоящей неожиданной перемене в ее жизни. Сегодня бедность, дочь цыганки, а завтра богатство и маркиза!… И все это благодаря случаю, слепому случаю! Будущий муж ее молод, красив, а между тем Хильда не испытывала к нему никаких чувств…

Она думала, что благодарность пробудит в ней более нежные чувства. Девушка закрыла лицо руками и старалась думать о своем женихе, о маркизе, но перед ней вставал другой образ — Жерара де Нойаля. Напрасно Хильда гнала его от себя, он ее не покидал…

«Увы! — думала Хильда. — Жерар меня не любит… а я могла бы его любить!… И страстно!…»

На соседней колокольне пробило шесть часов. Хильда выглянула в окошко.

Карста и два всадника уже ждали ее у подъезда. Девушка закрылась черной вуалью и быстро спустилась по лестнице. Лакей поспешно отворил дверцу кареты, Хильда вскочила в нее, и лошади помчались во весь опор. Маркиз и его слуга следовали за ней верхом. Хильда, приподняв вуаль, как-то грустно улыбалась ему, казалось, она благодарила его, потом, прислонясь к мягким шелковым подушкам кареты, девушка задумалась.