– Вот теперь они зашевелились. Двое направляются к крыльцу, – комментировал он увиденное. – Ты точно знаешь, что делаешь?

– Не сомневайся. Впереди чисто.

Когда все трое выходили из лифта, то услышали, как внизу сработал электрический замок двери подъезда.

– Ну, прямо в спину дышат, только что на пятки не наступают, – пробурчал Ларин, пытаясь заглянуть в пролет между перилами.

Маша открыла дверь и шагнула в квартиру. Андрей и Ахмед Ходжа не стали задерживаться на площадке. Казалось, даже воздух в подъезде наэлектризовался от тревожного ожидания. Загудела, уходя вниз, вызванная с первого этажа кабинка лифта.

– Это еще что? – Ларин уставился на лежащего в прихожей квартиры гиганта Расула.

Аккуратная огнестрельная рана чернела в его лбу. На удивление, Ахмед Ходжа оставался абсолютно спокойным, вопросов насчет покойника не задавал.

– Твоя работа? – спросил Андрей.

– Нет. Когда я пришла в прошлый раз, он уже лежал в прихожей. Еще совсем теплый.

– Дела...

– Это человек из службы охраны нашего президента, – присмотрелся Масудов, – это он со своими подручными меня с поезда перед самой Москвой снял.

Ларин взял и повертел в руках лежавшее на полочке в прихожей удостоверение сотрудника ФСО.

– Настоящее.

Послышалось, как на площадке лязгнула створами лифтовая кабина. Почти сразу же светлая точка дверного глазка померкла.

– Заклеили. Быстро же они работают. Теперь нам отсюда не выбраться.

Маша включила висевший на стене у зеркала видеодомофон. На черно-белом экране возникла картинка: какой-то мужик в спецовке лез на стремянку, на спине его куртки отчетливо виднелась надпись: «Кабельные телесети».

– Это человек Хусейнова, – вновь на удивление спокойно произнес старик.

– Мне, честно говоря, практически без разницы, – зло обратился Ларин к Маше. – Хусейнов, Глотов, ФСБ, ФСО или милиция, хоть пожарные. Теперь мы отсюда незаметно не выберемся. Они будут пасти нас день и ночь, если только их хозяева не прикажут им выковырять нас отсюда. Твоя стальная дверь против алмазного резака не продержится и пяти минут. А еще говорила, будто знаешь, что делаешь… Оружие здесь хоть есть?

– Есть, но обойдемся пока без него. Если я говорю, что знаю, то так оно и есть. Для начала переоденьтесь во что-нибудь приличное.

– Да уж, чего-чего, а шмоток здесь с избытком, – пробурчал Андрей, проходя в спальню. – И вы, Ахмед Ходжа, не стесняйтесь. Выбирайте, что вам приглянется. Подходящий размер и каракулевую папаху я вам не обещаю. Сам был здесь только один раз и осмотреться толком не успел…

Ларин не мог скрыть своего раздражения. Прежнее отношение, которое он испытывал к Маше, вернулось. Ему казалось, что она вновь стала бестолковой и только мешает делу. А стрельба из гранатомета на шоссе, уход от погони – это лишь случайность, временное везение.

«Ну и подсунул мне Дугин помощницу! Сам в Европе прохлаждается, а мне тут отдуваться…»

К удивлению, в бездонном шкафу отыскался и костюм, подошедший Масудову. Правда, рубашки с воротничком по размеру не нашлось. Ахмеду Ходже пришлось надеть черную «водолазку», из-за чего он сразу же прибавил в элегантности. Теперь даже рассеченная почерневшая губа не смотрелась так брутально. Маша заглянула в комнату. Она уже и сама успела переодеться.

– Готовы? Ну, и отлично. Давайте я вас немного припудрю.

Она щелкнула серебристой коробочкой и подошла к Масудову. Тот даже отшатнулся. Все его нутро противилось тому, что чужая женщина, годящаяся ему в дочери, прикоснется к его лицу тампоном с пудрой. Маша мгновенно почувствовала свою бестактность, однако настойчиво предложила:

– Припудрить придется, Ахмед Ходжа. Человек с подобной блямбой слишком бросается в глаза, его легко запомнить. В конце концов, я же не предлагаю вам сбрить бороду.

– Ты говоришь так, будто мы собрались сейчас выйти на улицу, – раздраженно вклинился в разговор Ларин.

Маша посмотрела на него так, что тот осекся.

– Я сам все сделаю, – произнес Ахмед Ходжа, беря в руки раскрытую пудреницу и тампон.

– Лучше выйдем, – шепнул Ларин женщине, – не стоит смотреть ему под руку.

– Эту одежду тебе выдали у Глотова? – Маша подняла с ковра грязный комбинезон и принялась ощупывать швы.

– Вот же черт, – воскликнул Ларин. – Я и не подумал, что в него могли маячок вставить. Теперь ясно, как нас высчитали. Бросай ты его, уже не важно – был маячок или нет.