Все сказанное в полной мере относится и к внутренним переменам в Восточной Германии. Совершенно особый, однако, вопрос относительно того, как произошло объединение двух германских государств, а точнее — включение бывшей ГДР в состав ФРГ. Свои суждения на этот счет авторы излагают в следующей главе, охватывающей события 1990 года, когда и появилась единая Германия.

На протяжении 1989 года предметом нашего постоянного внимания и осмысления была также заметная эволюция линии администрации Дж. Буша в отношении Советского Союза и лично М. С. Горбачева.

Нам было известно (таких сведений было немало), что ко времени своей победы на президентских выборах в ноябре 1988 года Дж. Буш довольно скептически относился к происходящим переменам внутри СССР и к новому мышлению в советской внешней политике. Он, похоже, разделял точку зрения тех американских советологов, вроде З. Бжезинского, которые считали, что смысл политики М. С. Горбачева сводился всего лишь к тому, чтобы получить «перемирие в холодной войне», подобно тому, как это сделал в 1918 году В. И. Ленин, пойдя на заключение Брестского мира.

Сдержанное поначалу отношение Дж. Буша к советскому лидеру проявилось уже в том, что он уклонился от отдельной встречи с ним в качестве вновь избранного, но еще не вступившего в должность президента, когда М. С. Горбачев посетил Нью–Йорк в декабре 1988 года для выступления в ООН и — что было не менее важно для него — в расчете на завязывание диалога с новым президентом США. Однако дело ограничилось присутствием Буша (как вице–президента) на встрече М. С. Горбачева с уходящим президентом Рейганом. Не проявлял склонности Буш поначалу и к проведению в скором времени советско–американской встречи на высшем уровне. Его позиция по этому вопросу стала, однако, меняться после поездки госсекретаря Дж. Бейкера в Москву в мае и посещения самим Бушем Польши и Венгрии в июне 1989 года.

В результате увиденного и услышанного в ходе этих поездок Бейкером и Бушем (особенно в результате общения последнего с польскими и венгерскими деятелями, находившимися в тот момент еще в оппозиции, но вскоре пришедшими к власти) американским руководителям стало во многом в ином свете представляться происходящее в Советском Союзе. Их перестали смущать публичные заявления М. С. Горбачева насчет того, что перестройка в СССР ведется в рамках социалистического выбора. Они, похоже, пришли к заключению, что вне зависимости даже от субъективных намерений М. С. Горбачева и его соратников объективные процессы в Советском Союзе приобретают все более устойчивую тенденцию к выходу далеко за эти рамки, во всяком случае, создаются объективные возможности для этого.

Только тогда, когда Дж. Буш уверовал в возможность перерождения в СССР социалистического строя, он сделал — и затем не раз повторял — свое заявление о том, что США желают успеха перестройке в СССР. При этом Буш и Бейкер не делали секрета из того, что успешной, в их понимании, перестройка может оказаться только в том случае, если СССР на деле сойдет с социалистического пути развития.

Тогда обнаружилась и готовность Буша встретиться с Горбачевым, причем в форме рабочей встречи — без фиксированной повестки дня и подписания каких–либо документов. Он явно хотел для начала убедиться в правильности своих представлений об отсутствии у советского лидера намерений препятствовать переменам, набиравшим силу в Восточной Европе, а также в советской Прибалтике, и не только там.

Изложенные выше соображения подкрепляются и личными наблюдениями одного из авторов.

С. Ф. Ахромеев. В конце декабря 1988 года, рассчитавшись с делами в Генеральном штабе, я приступил к работе как советник М. С. Горбачева, тогда Председателя Президиума Верховного Совета СССР и Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами страны.

Ранее Председатель Президиума Верховного Совета СССР, будучи членом Политбюро ЦК КПСС, мог участвовать в принятии важнейших решений. Но в остальном он выполнял скорее протокольные, чем фактические функции главы государства.

Однако, после того как на эту должность был избран Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев, он стал не только фактическим, но и официальным главой нашего государства. Правомерно встал вопрос, иметь ли ему теперь не только помощников, которые помогали бы ему в решении главным образом текущих задач, но и советников, которые могли бы работать преимущественно с перспективой на будущее. Практически одновременно со мной Горбачевым были назначены еще два советника — А. Ф. Добрынин и В. В. Загладин. Оба — знающие дело, известные, авторитетные и опытные международники: А. Ф. Добрынин — американист, а В. В. Загладин — знаток Европы и международного коммунистического движения. Мы были хорошо знакомы, ранее сотрудничали, и поэтому каких–то трудностей в совместной работе не испытывали.

Мои обязанности М. С. Горбачевым в первой и двух–трех последующих беседах были определены так: выработка и анализ вносимых предложений по отдельным крупным вопросам военной политики, а также по ведению переговоров с США и другими государствами НАТО, касающихся ядерных и обычных вооружений. Опыт работы и запас знаний по этим вопросам у меня были. Кто и какие обязанности из ведомств и лиц высшего звена руководства, действующих в этих областях, исполняет, был ориентирован. Информации для выполнения обязанностей поступало достаточно.