Однако сейчас я не была уже уверена в этом. Я думала о крошечном живом существе, зародившемся в моем теле. А вдруг я обреку на страдания этого, такого дорогого для меня человечка.

— В конце концов с Нильсом же все в порядке. Разве не так?

— О, Нильс… — странным голосом проговорила фру Доротея, и это сразу же заставило меня задуматься: неужели этот избалованный юноша под дерзостью и демонстративно плохими манерами пытается скрыть душевные переживания?

— Не думаю, что тебе стоило так волновать Луизу, мама, — наконец вмешался в разговор Эрик.

— Я хотела только поставить ее в известность о том, что ей следовало знать.

— Ты уже это сделала, — заметил Отто. — Я получил травму при рождении, но сейчас ты вредишь мне еще больше.

— Возможно, Луиза не поверит, но я пыталась помочь ей. — Фру Доротея поднялась из-за стола и молча вышла из столовой.

Я осталась наедине с обоими братьями. Отто сразу же налил в бокал превосходного портвейна и осушил его. Эрик закурил сигарету. Чувствовалось, что ему не хочется оставлять нас с мужем вдвоем.

— Я не обещал тебе веселого возвращения домой, Луиза, ты его и не получила, — сказал Отто — Выпей еще рюмочку и приди в себя.

Эрик наполнил мой бокал и насмешливо взглянул на меня.

— У вас есть еще неделя для того, чтобы изменить свое решение… чтобы испугаться.

Неужели он следовал тактике своей матери? Я взглянула на Отто, ожидая увидеть, что он снова разгневается, но он весело расхохотался.

— Думаю, ты недооцениваешь Луизу, Эрик. Неужели ты полагаешь, что я могу жениться на девушке, которая так легко пугается? Она сильнее, чем кажется. Не правда ли, моя дорогая?

Знакомое нежное обращение и хорошее настроение Отто не успокоили меня. Я вздохнула и откинулась на спинку резного кресла.

— Мне бы хотелось, чтобы Нильс и Дина не ненавидели меня.

— Они ненавидят не тебя, а саму идею появления мачехи.

— Они очень любили свою мать?

Мне ответил Эрик:

— Дайте им возможность привыкнуть к вам. Дина скоро переменится к лучшему. Сейчас она немного подражает брату, но это только потому, что у нее больше никого нет.

— А Нильс? — Я вспомнила недовольное лицо молодого человека.

— Нильс может идти к дьяволу, — вмешался Отто. Мне сорок шесть, а тебе двадцать шесть лет, и мы не дадим разрушить наши планы какому-то юному идиоту. — Он встал. — Пойдем прогуляемся к озеру. Ты не хочешь накинуть шаль? Может быть прохладно.

Мне было прохладно здесь, несмотря на тепло от камина и множество свечей. По спине у меня побежали мурашки при мысли о порывах ветра, гуляющего над темной водой. Я обнаружила, что мне нечего сказать Отто. Мне хотелось подняться наверх и запереть свою дверь от кого бы то ни было, остаться одной. Моя неделя свободы вдруг показалась мне слишком короткой.

Думаю, что довольно позорно запирать дверь от собственного мужа буквально сразу же после свадьбы, но при сложившихся обстоятельствах я не колеблясь сделала это. Двусмысленность моего положения внушила мне временное, как я надеялась, отвращение к прикосновениям Отто.

Итак, отправляясь в постель, я повернула ключ в замке и немного позже была разбужена тихим стуком.

— Луиза!

Это был мой муж. Следовало ли мне упрекать его? Да, следовало. Запутанную ситуацию он создал сам. Я знала, что он не осмелится поднять шум из опасения разбудить кого-то еще, поэтому притворилась, что не слышу его настойчивого стука. Было около двух часов. Мой сон улетучился, я встала и подошла к окну.

Лунный свет серебром заливал сад и озеро, сверкающее, как темный бриллиант. Этот пейзаж вполне мог быть английским, но все же в нем чувствовалось что-то чужое. Поежившись, я вернулась в кровать и свернулась калачиком под теплым одеялом. Я и мой дорогой неродившийся ребенок, мы оба были в безопасности здесь. В безопасности, но от чего? Я не знала этого, но в первую очередь считала себя обязанной защитить моего ребенка.

Просыпаясь утром, я услышала под моим окном лай собаки и девичий смех и собралась было позвонить, чтобы мне принесли завтрак. У меня не было ни малейшего желания встречаться до ланча с фру Доротеей или с детьми Отто. И даже с самим Отто, прости меня Боже. Хотя, думаю, я больше нуждалась в помощи, чем в прощении.

Но потом я вдруг изменила свое решение. Сияло солнце, и мне не захотелось прятаться в комнате в такое чудесное утро.

Смех Дины звучал заразительно, она бросала мяч огромной собаке. Нильс стоял рядом. Солнце золотило его светлые волосы. С этого расстояния он казался обычным милым молодым человеком, отдающим команды собаке и смеющимся вместе с сестрой.