Он уклонялся от моих расспросов. Вернее, отвечая на них, ухитрялся ничего не сказать толком. Да, у него есть семья: сын Нильс, дочь Дина, брат Эрик, на десять лет моложе его самого, мать, которая переехала к ним во время болезни его жены и продолжает жить там же и сейчас, когда бедная Кристина умерла. Он не очень ладит с матерью, потому что считает, что та избаловала Нильса. Меня интересовало, как Отто с его образованностью и великолепным вкусом мог быть простым фермером. Ну, разумеется, он не просто фермер, а скорее деревенский помещик. У него есть управляющий, экономка, горничные и другие слуги. Дом достаточно большой и очень старый. Он носит имя Монеборг.

Итак, это объясняло роскошный отель и все остальные траты. Даже если он небогат, то все равно достаточно состоятелен. Хотя это не очень меня заботило, поскольку к этому времени я была уже более или менее влюблена в него.

Более или менее. Он целовал меня, прощаясь на ночь, и, должна признаться, его поцелуи доставляли мне удовольствие. После романа с Айвором я как бы застыла и только сейчас начала оттаивать. Солнце, вино, губы Отто помогли мне одержать эту маленькую победу над собой. Я уже чувствовала, как неудержимо меня влечет к нему, и это проявлялось в моих ответных поцелуях. Как сильна была моя любовь к нему? Неизвестно. Да и кто может определить глубину чувств на этой стадии отношений? Я только знала, что мое тело бурно требует своего, а мозг лишь холодно взирает на происходящее. Ты оказалась расчетливой дрянью, Луиза Эмберли!

Да, я стала расчетливой, потому что приняла решение не заводить любовных связей, не ведущих к браку. Это было решение женщины, некогда горько обиженной, преданной мужчиной, с которым она спала. Теперь я не думаю, что любила Айвора, но однажды мы отправились в постель вместе. Если чувство, которое я испытывала, и не оказалось на поверку любовью, все-таки это было необыкновенно сильное влечение, которое в сущности мало чем от нее отличается.

Поэтому, когда со стороны Отто последовало подобное предложение, я отказала ему. Он воспринял мой отказ очень мило.

— Возможно, завтра ты согласишься, — сказал он. — Это выглядит так грустно: ты одна в своей комнате, а я один — в своей.

— Да, но именно об этом мы договорились, не правда ли?

— Ты имеешь в виду свое деловое предложение?

— Ты прекрасно понимаешь, что дело совсем не в этом!

Он поцеловал меня. Когда его губы мягко коснулись моих, все мое тело запылало. Я резко отшатнулась от него, а он засмеялся без всякого раздражения.

— Вот видишь, моя дорогая. Ты чувствуешь то же, что и я.

— Вижу, что тебе нельзя доверять! — разозлилась я.

— К несчастью для меня, можно. — Голос его прозвучал печально. — Я кажусь тебе слишком странным?

Я пыталась сдержать свою злость, которая была единственным способом защитить себя.

— Не говори глупостей! И перестань меня допрашивать. Ты чуть не нарушил свое обещание, и я сержусь именно на это.

Мы вышли на террасу — там никого не было — и остановились в полумраке. Насыщенный ароматом цветов воздух, сияющая луна. И эту в высшей степени подходящую обстановку жестокий Отто выбрал для обольщения.

— Мы останемся здесь еще на одну неделю, — внезапно заявил он.

— О нет! Я должна вернуться в Лондон. И если ты думаешь, что время заставит меня изменить мое решение, то ошибаешься. Дело не в моей скромности, просто я реалистка. Если я позволю тебе заниматься со мной любовью, ты вернешься домой с ощущением, что не напрасно потратил время, а я окажусь брошенной, — мой голос задрожал, — и я буду вспоминать твои объятия… Мне не нравится жить одним мгновением, как тебе.

— Порой мгновение стоит этого. — Он погладил мою руку, а я не нашла в себе сил отодвинуться. — Возможно, ты опасаешься, что забеременеешь. Выбрось этот страх из своей головки. Даю тебе честное слово — даже если ты и не веришь моим обещаниям, — что в этом случае, я немедленно женюсь на тебе.

Я чуть насмешливо улыбнулась.

— Боже мой, Отто, мы живем не в средние века. Существуют способы избежать этого. Если бы я хотела использовать этот трюк, то прибегла бы к нему гораздо раньше, с Айвором, и прожила бы всю оставшуюся жизнь с оскорбленным мужем.

— Возможно, — рассеянно сказал он. — Меня самого это не заботит… — Он не договорил фразу, которую начал, и стал молча ходить взад и вперед по террасе, в то время как я бездумно наблюдала за ним.

В течение той недели передо мной ни разу не возник незнакомец, который, как я предполагала, прятался за его улыбчивостью и добродушием. Я была уверена, что выйду за него замуж, если он попросит меня об этом.

Неожиданно он сказал с прежним хорошим настроением:

— Пойдем спать, Луиза. В наши отдельные комнаты. Завтра мы поднимемся рано и отправимся в горы. Что ты на это скажешь?