И все же с точки зрения видавших виды людей – отборных рэйнджеров, бесшабашных воздушных десантников, суперсолдат – «зеленых беретов» – этот внешне унылый и, казалось бы, неприметный штат останется в памяти благодарных потомков уже тем, что именно здесь, рядом с питомником храбрости, знаменитым Форт-Браггом, расцвел махровым цветом веселый и бессонный Фейетвилль.

«Крейзи Хорс» и «Тужур-лямур» – два вечных соперника, кому будет отдано предпочтение?!

После консультации с шофером этот вопрос был уже не дискуссионным.

«Тужур-лямур» на этот раз не спасли ни дневные аргоновые огни, ни афиши, ни остроумные лозунги, ни былая слава.

«Крейзи Хорс» («Сумасшедшая лошадь») наконец-то обскакала «Тужур-лямур», на горе его хозяйке – тетушке Барбе, что носит под юбкой, на боку «кольт» калибра 45.

В «Крейзи Хорс» приехали европейские «стриперши». Среди них, если верить рекламе, виконтесса Торнадо Тони.

У этих эмигрантов из королевской Румынии были пышные имена: графиня Милке фон Эдельвейс, баронесса Бусуйок Константинеску, баронесса Марамуреш. В их жилах текла кровь Гогенцоллернов и румынских князей. Опять же если верить рекламе.

Когда двухстворчатые двери «Крейзи Хорс» закрылись за Берди, вошедшим последним, к нему из полумрака шагнул пьяный гигант в гавайской рубахе, застегнутой лишь на нижнюю пуговицу.

– Послушай, что тут написано, – сказал он, показывая Берди смятую газету. – В шестьдесят первом году у нас казнены сорок два арестанта: восемь – за изнасилование, один – за похищение, тридцать три – за убийство. Хочешь, я буду тридцать четвертым? – Он схватил Берди за грудь.

– Эй ты, парень! – крикнул с места Бастер.

Они с Джином уже уселись за столик и попросили для начала шесть бутылок пива «Будвайзер» и бутылку виски.

Пьяный гигант обернулся.

Бастер встал и поманил его пальцем.

Тот, покачиваясь, двинулся к нему.

Полупустой бар насторожился. Джук-бокс, гонявший старый сентиментальный блюз «Каролинская луна», пустили чуть потише. Несколько «беретов», сидевших за стойкой, обшитой темно-красной кожей, с любопытством оглянулись. Две «коктейль-герлз», направлявшиеся с коктейлями к столу Джина, задержались на полпути.

– Ну что? – буркнул громила. – Ты – тридцать четвертый?

– Ты грамотный? – спросил его Бастер и расстегнул рубаху на груди.

– Здесь есть что почитать, – уже другим голосом заметил парень, разглядывая множество наколок.

– Читай в центре, над скамейкой.

– «Жду крошку ровно в семь», – недоумевая, прочел парень.

– А теперь читай здесь, – Бастер закатал рукава белой спортивной рубахи

– «Синг-Синг… Алькатраз… Сан-Квентин. Грин-Хейвуд… Клинтон…»

Громила начинал трезветь.

– Это тюрьмы максимальной безопасности, – объяснил Бастер. – Когда я выходил из тюрьмы, дядя Сэм вручал мне двадцать долларов в качестве выходного пособия. На этот трогательный подарок правительства я покупал в ближайшей лавке револьвер, и все начиналось сначала. Вот, глянь-ка, Алькатраз. Это под Сан-Франциско. Из Алькатраза через пролив за последние пять лет бежал один я. Пытались это сделать также три банковских бандита – их съели акулы. А у меня… – Он вынул самодельный нож с наборной ручкой.

– Ладно, по нулям, – перебил его парень в гавайке, – я просто хотел, чтобы он мне стопку поставил.

– Что это они, Берди, все к тебе клеятся? – Бастер сел, считая разговор оконченным, и залпом выпил бутылку пива.

К ним подошли две «коктейль-герлз».

– Можно, мальчики? – начала та, что постарше, в тунике а-ля Элизабет Тейлор.

– Садись. Тебе не жарко в таком длинном платье? – спросил Бастер.

– Жарко, – она посмотрела на Берди.

– А ты? – он жестом пригласил ее подругу. Внешне, если бы не солидный бюст, она была похожа на девочку: острые плечи, круглые полные коленки.

– Как тебя зовут, маленькая?

– Титти Китти.

– Мы гуляем. У нас отпуск, – небрежно сказал Берди.

Она села и чуть-чуть подтянула вверх и без того высоко задравшуюся кромочку платья.

Титти Китти была в прямом шифоновом коротком платье. Свободное, как ночная рубашка, оно было легко схвачено длинными ленточками-бретельками. Титти была подстрижена на манер циркового пони.

– За женские колени! – провозгласил Берди. – Помните, у Ремо: «Властный зов твоих коленей».