Грономф исхудал, посерел, его трепала лихорадка. Через двадцать дней, привыкнув к постоянному бдению, он уже не хотел спать. Но голод продолжал мучить его, поскольку несколько затвердевших ячменных лепешек не могли насытить молодой и сильный организм.

Однажды ДозирЭ сидел в стороне и с нетерпением ждал, когда приготовится незатейливая похлебка из горсти ячменной муки. Свой котелок он незаметно приставил к большому огню, над которым висело несколько общественных котлов. Сегодня, благодаря ухищрениям, ему удалось раздобыть две сушеные рыбки. Целый день он провел в мечтах о маленьком пиршестве, которое устроит себе, и, когда настало время вечерней трапезы, поспешил искрошить драгоценную добычу в безвкусное варево.

Один из воинов обратил внимание на неприметный котелок, поставленный с краю прямо на раскаленные головешки и воровато поглощающий от костра щедрые языки пламени. Он принюхался и брезгливо отвел нос. «Чье это ячменное пойло?» – спросил он «бессмертных» монолитаев, расположившихся рядом. Циниты удивленно переглянулись.

– Это моя еда, – виновато произнес ДозирЭ, выступив из-за спин.

– А, это ты! – узнал воин цинита-новобранца. – Разве пристало горожанину, тем более грономфу, есть рабскую болтушку? – удивился он, и его глаза недобро вспыхнули. – Лучше сходи к партикулису: он поделится с тобой кабаньей ляжкой, которой сегодня трапезничает. – С этими словами воин ударил котелок ногой и опрокинул его содержимое в костер.

ДозирЭ нашел в себе силы сдержаться, прошептав старинную молитву. Он испепелил обидчика свирепым взглядом, отвернулся и пошел прочь. Уединившись на краю лагеря, он присел на корягу и предался горестным мыслям.

На землю рядом с ДозирЭ легла чья-то большая тень. Молодой воин испуганно поднял глаза и увидел перед собой Тафилуса. Могучий цинит был облачен в благородный плащ «бессмертного» монолитая, а на боку у него, в позолоченных ножнах, красовался тяжелый меч «огненный дракон».

Тафилус что-то прятал под плащом, и ДозирЭ на всякий случай поднялся и отступил на шаг.

– Не бойся, – сказал девросколянин и протянул то, что скрывал под одеждой.

Грономф присмотрелся и с удивлением обнаружил в его руке несколько свежих пшеничных хлебов.

– Благодарю тебя, Тафилус. Не скрою, я голоден, как никогда. Но я не смогу принять твой щедрый дар, потому что ты сам нуждаешься в припасах.

– Бери, ДозирЭ, сейчас они тебе нужнее, и не думай обо мне.

ДозирЭ никогда в жизни не принял бы такое подношение, если б не тот звериный голод, который терпеть более не было сил. И он взял протянутые хлеба, почувствовав пальцами их шероховатую поверхность, излучавшую тепло, и ощутив запах, напомнивший о доме. Приняв дар, он с жаром вонзил молодые зубы в ароматную мякоть.

– Спасибо тебе, девросколянин, – наконец опомнился ДозирЭ, подняв голову. Но того уже и след простыл…

Только через месяц в центральные ворота лагеря въехал изможденный посыльный. Соскочив с лошади и бросив поводья, он первым делом испросил воды. Напившись вволю, воин оправил запыленные одежды и вошел в шатер партикулиса. Вскоре размеренно забили калатуши, и циниты бросились снимать лагерь. Партикула «Неуязвимые» выступила в поход, выслав по всем направлениям следопытов, усиленных легковооруженными конниками.

Спустя восемь дней, пробившись через дремучие леса, Эгасс вышел к небольшому иргамовскому городу Триладусу, не имевшему крепостных стен и расположившемуся у подножия труднопроходимого горного массива. Жители городка являлись небольшим самостоятельным народцем и не считали себя иргамами, хотя и были уроженцами этой страны.

«Неуязвимые» окружили город с трех сторон и вошли в него, соблюдая крайнюю осторожность. Однако жители Триладуса не оказали сопротивления, не считая возможным вступать в схватку с обученным авидронским войском. Старейшины города без принуждения предоставили Эгассу всё необходимое и подписали онис, по которому отказывались от какого бы то ни было противодействия авидронской армии. Под угрозой расправы горожане вынуждены были открыть авидронам один из тайных проходов в горах – глубокий овраг, вымытый дождевыми потоками.

Эгасс испытал великое облегчение. Теперь можно не преодолевать труднодоступные перевалы, преграждающие путь.

Проведя несколько дней в городе, партикула двинулась в путь. Щедро вознагражденные проводники указывали войску дорогу.

Вскоре авидронский отряд оказался в низком овраге, огибающем высокие хребты. Двигаясь вдоль этого оврага, воины без труда преодолели первые десять итэм. Предполагаемый трудный многодневный переход по затерянным горным тропам оборачивался легкой непродолжительной прогулкой.

К вечеру передовые отряды наткнулись на нагромождения деревьев и камней, видимо обрушившихся во время бурь с нависавших скал. Движение остановили и пустили вперед землекопов. Когда путь расчистили, овраг внезапно пошел вверх, и воины до поздней ночи преодолевали тяжелый подъем. Всё чаще на пути вырастали завалы, и к тому же туман окутал большую часть местности.

Почувствовав опасность, Эгасс приказал приставить к проводникам стражников. Но военачальнику принесли ужасную весть – провожатые пропали. Кое-кто предложил немедленно повернуть назад, но близкие к партикулису советники решили, что местные жители просто сговорились бежать, не веря в то, что по окончании пути их отпустят. Эгасс успокоился.