Тот сумрачно воззрился на покрывающую его глазурь.

— Ты в порядке? — спросила девочка у Люс.

Та кивнула. Впервые внезапное появление Гэбби показалось ей уместным. Девочки улыбнулись друг другу, Люс благодарно приняла пирожное и откусила небольшой сладкий кусочек.

— Пунш — это звучит здорово, — сквозь зубы процедил Кэм. — Почему бы тебе не принести нам пару стаканчиков, Гэбби?

Та возвела очи горе.

— Стоит оказать мужчине услугу — и он начнет обращаться с тобой, как с рабыней.

Люс рассмеялась. Кэм, конечно, перегнул палку: было очевидно, чего он пытался добиться.

— Я схожу за напитками, — предложила девочка, радуясь возможности перевести дух.

Люс направилась к складному столику. Она как раз отгоняла от пунша муху, когда ухо защекотал чей-то шепот.

— Хочешь уйти?

Люс обернулась, изобретая предлог, по которому нет, увы, она не сможет ускользнуть отсюда вместе с Кэмом — не сейчас и не с ним. Но вовсе не Кэм протянул руку и погладил большим пальцем ее запястье.

Это был Дэниел.

Она оттаяла. Через десять минут подойдет ее очередь на телефонный звонок, и ей отчаянно хотелось услышать голос Келли или родителей. Поговорить о чем-то, происходящем по ту сторону кованых ворот, О чем-то кроме уныния двух последних дней.

Но уйти отсюда? С Дэниелом? Она сама не заметила, как кивнула.

Кэм возненавидит ее, если увидит, как она уходит, а он увидит. Он будет наблюдать за ней. Люс едва ли не ощущала затылком взгляд его зеленых глаз. Но разумеется, она должна идти. Девочка вложила руку и ладонь Дэниела.

— Конечно.

До сих пор они касались друг друга либо случайно, либо один из них — обычно Дэниел — успевал отпрянуть, прежде чем волна тепла, которую всякий раз ощущала Люс, превращалась во все нарастающий жар. Но не сейчас. Девочка опустила взгляд на его руку, крепко сжимающую ее пальцы, и ей захотелось большего. Больше жара, больше покалывания, больше Дэниела. Это было почти столь же приятно, как в том сне. Она не чувствовала ничего, кроме его завораживающего прикосновения.

Люс моргнуть не успела, как они уже поднялись к воротам кладбища. Внизу, вдали, расплывались в дымке поминки, потерявшие для них всякое значение.

Дэниел внезапно остановился и без предупреждения выпустил ее руку. Она содрогнулась, снова начав замерзать.

— Ты и Кэм, — начал он, позволив словам повиснуть в воздухе. — Вы много времени проводите вместе?

— Звучит так, словно тебе это не слишком нравится, — заметила она, сразу же раскаявшись в своем кокетстве.

Ей хотелось просто поддразнить его, потому что вопрос прозвучал ревниво, но лицо Дэниела оставалось совершенно серьезным.

— Он не… — начал было Дэниел.

Он уставился на краснохвостого сарыча, усевшегося на дуб у них над головами.

— Он недостаточно хорош для тебя.

Люс тысячу раз слышала, как люди произносят эту фразу. Так всегда и все говорят. «Недостаточно хорош». Но когда эти слова сорвались с губ Дэниела, они прозвучали как нечто важное, в чем-то истинное и имеющее отношение к делу, а не так расплывчато и пренебрежительно, как она всегда воспринимала их в прошлом.

— Что ж, ладно, — тихо допустила она, — а кто достаточно?

Дэниел положил ладони на пояс и рассмеялся.

— Не знаю, — наконец заключил он. — Сложный вопрос.

Не совсем тот ответ, на который надеялась Люс.

— Не вижу ничего сложного, — заметила она, засовывая руки в карманы, чтобы не возникало искушения прикоснуться к нему, — в том, чтобы оказаться достаточно хорошим для меня.

Глаза Дэниела мгновенно потемнели.

— Я вижу, — ответил он.

Мальчик потер лоб, на мгновение случайно отбросив назад волосы. Этого оказалось достаточно. Люс увидела ссадину у него под челкой. Та уже заживала, но, несомненно, была свежей.

— Что случилось с твоим лбом? — спросила девочка, потянувшись к ранке.

— Не знаю, — резко буркнул он, оттолкнув ее руку с такой силой, что она отступила назад. — Понятия не имею, откуда это взялось.

К ее удивлению, он казался более обеспокоенным, чем сама Люс. Это же просто небольшая царапинка, а он не мог знать о ее сне.

За их спинами послышались шаги. Оба развернулись.

— Я же сказала, что не видела ее, — объясняла Молли, стряхивая руку Кэма, пока они поднимались по кладбищенскому склону.