Она спросила про таблетки с витаминами, которые посоветовал ей доктор Хилл.

– Не надо никаких таблеток, – ответил он. – У Минна Кастивет есть прекрасная оранжерея трав и миксер; я дам ей инструкции, и она будет готовить вам ежедневный напиток – более свежий, полезный и насыщенный витаминами, чем все аптечные таблетки. И еще одно: не стесняйтесь удовлетворять ваши прихоти в еде. Некоторые считают, что беременные женщины сами себе выдумывают разные причуды, потому что им так положено. Я с этим не согласен. Если вам среди ночи захочется маринованных огурчиков, пусть ваш бедный муж просыпается и достает их где угодно – как в старых анекдотах. Чего бы вам ни захотелось – ешьте, не задумываясь. Вы и сами удивитесь, как много новых вкусов появится у вас в эти месяцы. И по любому вопросу звоните мне – хоть днем, хоть ночью. Но только мне, а не своей маме или тетушке. Я здесь для этого и сижу.

Они договорились, что Розмари будет приходить каждую неделю. Конечно, это было более тщательное наблюдение, чем у доктора Хилла. К тому же Сапирштейн сказал, что место в больнице для врачей он займет сразу же в любой момент и без всякого заполнения бланков. Наконец-то все встало на свои места, и это ей понравилось. Розмари сделала себе стрижку «сэссон», подлечила зубы, проголосовала на выборах за Линдсея и поехала в Гринвич-Вилледж смотреть натуральные съемки телесериала, в котором играл Ги. Она часто садилась на корточки, болтая с маленькими ребятишками, и приветливо улыбалась беременным женщинам. «И я тоже беременна», – говорила ее улыбка.

Розмари обнаружила, что соль – даже несколько крупинок – делает для нее пищу совершенно несъедобной.

– Это вполне нормально, – успокоил доктор Сапирштейн, когда она пришла к нему во второй раз. – Как только организм потребует, все это прекратится. Ну, а, пока, значит, никакая соль вам не нужна. Доверяйте своему организму во всем. И отвращениям, и новым потребностям.

Но потребности не появлялись. Аппетит у нее пропал. На завтрак она ела всего один ломтик поджаренного хлеба и кофе, на обед хватало маленького кусочка мяса с кровью и немного овощей. Каждое утро в одиннадцать часов Минни приносила стакан с напитком фисташкового цвета. Он был холодный и кислый.

– А что туда входит? – как-то поинтересовалась Розмари.

– Кидаю, что попало, – ответила Минни и улыбнулась. – Даже винтики и пружинки – для мальчика.

– Это прекрасно! – засмеялась Розмари. – А что, если мы захотим девочку?

– Девочку?

– Ну, нам, конечно, и то и другое неплохо, но все же лучше, чтобы первым оказался мальчик.

– Пей поскорее, – приказала Минни. Закончив пить, Розмари спросила:

– Нет, а если серьезно, что входит в этот напиток?

– Сырое яйцо, желатин, травы…

– Таннисовый корень?

– Немного и его, и других трав. Каждый день Минни приносила напиток в одном и том же стакане – он был большой, с синими и зелеными полосками – и ждала, пока Розмари опорожнит его.

Как-то раз Розмари разговорилась около лифта с Филлис Капп, матерью маленькой Лизы, которая пригласила ее и Ги на обед в воскресенье, но Ги сумел вежливо отказаться. Он объяснил, что скорее всего в воскресенье он уедет на съемки, а если нет, то ему надо будет отдохнуть и поучить свою роль. Они вообще в последнее время стали мало встречаться с друзьями. Ги позвонил Джимми и Тайгер Хенигсен и отменил встречу, о которой они договаривались за несколько недель до этого, а потом попросил Розмари, чтобы она не ходила больше в ресторан с Хатчем. И все это из-за съемок, затянувшихся на более длительное время, чем предполагалось.

Но оказалось, что они очень вовремя отменили свои визиты к друзьям, потому что у Розмари неожиданно начались боли в животе, и это ее очень встревожило. Она позвонила доктору Сапирштейну и договорилась о встрече. После обследования он заверил ее, что волноваться не следует: боли происходят из-за того, что началось расширение тазовых костей. И они обязательно пройдут через день или два, а пока можно принимать простой аспирин.

Розмари облегченно вздохнула.

– А я-то подумала, что у меня может быть неправильное размещение плода.

– Что? – переспросил доктор Сапирштейн и укоризненно посмотрел на нее. Розмари покраснела.

– А я-то подумал, что вы не будете читать всякую чепуху, – улыбнулся он.

– Но эта книжка так и смотрела на меня в магазине, – попыталась оправдаться Розмари.

– И только взволновала вас понапрасну. Когда придете домой, выкиньте ее, пожалуйста.

– Обязательно. Я вам обещаю.

– Боль пройдет через пару дней, – убеждал доктор. – Неправильное размещение плода, надо же!.. – и покачал головой.

Но через два дня боль не прошла, а, наоборот, усилилась; как будто внутри нее что-то медленно стягивалось проволокой и уже готово было вот-вот разорваться. Боль продолжалась по несколько часов, затем на какое-то время наступало затишье, после которого приступ возобновлялся с новой силой. Аспирин помогал плохо, и, кроме того, Розмари боялась, что он может повредить ребенку. Когда сон одолевал ее, то начинали сниться кошмары: сражения с огромными пауками, которые загоняли ее в ванну, или же тщетные попытки вырваться из объятий маленького черного куста, выросшего прямо из ковра в гостиной. Розмари просыпалась измученная, и снова начинались боли.