Нет, меня определенно стошнит.

— Только не говори мне, что изменение во время полового акта используется как экранная проба!

Райна склонила голову набок, провела языком по губам, пролизав чистый от крови круг.

— Ты знаешь про наш маленький кинобизнес?

— Да.

— Странно, что Ричард тебе сказал. Он наших развлечений не одобряет.

— Вы участвуете в фильмах?

— Каспар на экране не появляется, — сказала Райна, вставая и подходя к кушетке. — Маркус никого не заставляет. Но Каспар помогает нам в подборе актеров. Правда, Каспар?

Он кивнул. Глаза его не отрывались от ковра, чтобы не видеть Райны.

— А почему вы пришли сюда? — спросила я.

— Жан-Клод нам обещал несколько вампиров для следующего фильма.

— Это правда? — спросила я.

Лицо Жан-Клода было абсолютно спокойным — прекрасное, но непроницаемое.

— Роберта надо наказать.

При этом изменении темы я скривилась.

— Гроб уже занят.

— Всегда есть свободные гробы, Анита.

Роберт пополз вперед.

— Мастер, простите меня! Простите! — Он не касался Жан-Клода, но подполз вплотную. — Мастер, я не вынесу этого ящика! Умоляю вас, Мастер!

— Вы сами боитесь Райны, Жан-Клод, так чего же вы хотите от Роберта?

— Я не боюсь Райны.

— Пусть так, но Роберт ей не противник, и вы это знаете.

— Наверное, вы правы, ma petite.

Роберт глянул вверх, на его красивом лице мелькнула надежда.

— Спасибо вам, Мастер! — Он повернулся ко мне. — Анита, спасибо тебе.

— Возьмите Роберта для своего следующего фильма, — сказал Жан-Клод.

Роберт обхватил его ногу.

— Мастер, я прошу…

— Перестаньте, Жан-Клод, не отдавайте ей Роберта!

Райна плюхнулась на кушетку между мной и Каспаром. Я встала. Она обняла Каспара за плечи, и он сжался.

— Он достаточно красив. А вампир может выдержать очень сильное наказание. Нам более чем подходит, — сказала она.

— Вы их видели только что, — сказала я. — Вы действительно поступите так со своим подданным?

— Пусть Роберт сам решит, — сказал Жан-Клод. — Ящик или Райна?

Роберт посмотрел на ликантропшу. Она улыбнулась ему окровавленным ртом.

Опустив голову, Роберт кивнул.

— Только не ящик. Все что угодно, только не ящик.

— Я ухожу, — объявила я. Хватит с меня на сегодня межпротивоестественной политики.

— Ты не хочешь посмотреть на представление? — спросила Райна.

— Кажется, я его уже видела, — ответила я.

Райна швырнула шляпу Каспара через всю комнату.

— Раздевайся, — велела она.

Я сунула нож в ножны и подобрала браунинг с ковра, куда его отбросил Габриэль. Я была вооружена, не важно, был ли от этого какой-либо толк.

Каспар остался сидеть на кушетке. Его белая кожа вспыхнула розовыми пятнами. Глаза заблестели — злобно, загнанно.

— Еще когда ваши предки не открыли эту страну, я был принцем!

Райна уперлась подбородком ему в плечо, не снимая руки.

— Да знаем мы, какая у тебя голубая кровь. Ты был принцем, и был таким жадным и злым охотником, и таким злобным мальчишкой, что тебя заколдовала ведьма. Она тебя превратила в создание красивое и безвредное — думала, ты научишься быть добрым и мягким. — Райна лизнула его в ухо, запустила руки в пушистые волосы. — А ты не добрый и не мягкий. Сердце у тебя все такое же холодное, и гордыня неодолимая, как и была сотни лет назад. А теперь раздевайся и превратись для нас в лебедя.

— Вам не надо, чтобы я это делал для этого вампира.

— Нет, сделай это для меня. Сделай, чтобы Анита видела. И чтобы мы с Габриэлем тебя не наказали.

Голос ее стал ниже, каждое слово звучало отмеренно.

— Вы не сможете меня убить даже серебром, — сказал он.

— Но мы можем сделать так, чтобы ты мечтал о смерти, Каспар.

Он вскрикнул — долгий, прерывистый вопль бессильной злобы. Потом резко встал и рванул на себе пальто. На ковер посыпались пуговицы. Каспар метнул пальто в лицо Райне. Она рассмеялась.

Я направилась к двери.

— Не уходи, Анита! Каспар зануда, но он по-настоящему красив.

Я оглянулась.

Спортивный пиджак и галстук Каспара лежали на полу. Он быстрым и злобным движением расстегнул белую рубашку, и на его раскрытой груди мелькнули белые перья. Мягкие и пушистые, как у пасхальной уточки.

Я покачала головой и пошла дальше к двери. Не побежала. Не пошла быстрее обычного шага. И это был самый смелый мой поступок за всю эту ночь.