За ней стоял Алехандро, покрытый кровью, но он шел, двигался. Я хотела заорать: «Чего же ты не сдох?», но это было бы бесполезно. Может, и все остальное тоже бесполезно.

Ламия поползла в туннель. Пистолет убил ее мужчин с клыками, Рональда с кошачьими глазами. А на ней я еще пуль не пробовала. Что мне было терять?

Я навела фонарь на ее грудь и подняла пистолет.

— Твои пульки мне ничего не сделают. Я бессмертна!

— Подползай ближе, и проверим эту теорию.

Она заскользила ко мне, и руки ее двигались будто бы в такт ногам, а все тело подавалось вперед мощными ударами хвоста. Забавно, как естественно все это выглядело.

Алехандро остался позади, прислонившись к стене. Он был ранен. Ур-ра!

Я подпустила ее на три фута — достаточно близко, чтобы попасть, достаточно далеко, чтобы драпать, если это не поможет.

Первая пуля попала ей над левой грудью. Она пошатнулась, но дыра тут же затянулась, как в воде, гладкая и нетронутая поверхность. Ламия улыбнулась.

Я подняла пистолет — чуть-чуть — и послала пулю точно над этой совершенной переносицей. Снова она пошатнулась, но из отверстия даже кровь не пошла. Оно просто затянулось. Примерно как тело вампира после обычной пули.

Я сунула пистолет в кобуру, повернулась и побежала.

От главного туннеля отходила широкая трещина. Мне пришлось бы снять куртку, чтобы туда протиснуться. Меньше всего мне хотелось застрять и слушать, как приближается ламия. Я осталась в главном туннеле.

Он был прямой и гладкий, насколько мне было видно. Выдавались под разными углами скальные полки, по некоторым сочилась вода — там были боковые ходы, но ползать на брюхе, когда за мной гонится змея, не казалось мне хорошей забавой.

Я бежала быстрее, чем она ползла. Змеи, даже гигантские змеи, не так быстры. И пока я не уперлась в тупик, все хорошо. Господи, как бы я хотела в это верить!

Поток был теперь уже по щиколотку. Вода была такая холодная, что я переставала чувствовать ноги, но на бегу они все же не отмерзали. Сосредоточиться на своем теле, бежать, двигаться, стараться не упасть, стараться не думать, что там сзади. Главный вопрос в другом: есть ли тут другой выход? Если я не могу их убить, не могу проскочить мимо них, а выход тут один, то я пропала.

Но я бежала дальше. Три раза в неделю я пробегала по четыре мили плюс еще немножко. Так что я могла бежать. А что мне еще оставалось делать?

Вода начинала заполнять проход и становиться глубже. Теперь она была уже по колено. Это замедляло движение. А она — может ли она двигаться в воде быстрее меня? Я не знала. Не знала — и все.

По спине прошел ветерок. Я обернулась, но там ничего не было. Воздух был теплым и нес запах цветов. Это ламия? Может ли она поймать меня по-другому, без погони? Нет, ламии умеют наводить галлюцинации только на мужчин. Такая у них есть власть. Я не мужчина, и мне это не грозит.

Снова ветерок коснулся моего лица, мягко, тепло, насыщенный густым зеленым запахом свежевырытых корней. Что же это такое?

— Анита!

Я обернулась, но сзади никого не было. Круг света выхватывал из тьмы только туннель и воду. Не слышно было ничего, кроме плеска воды. И все же… ветерок обдувал мою щеку, и запах цветов крепчал.

И вдруг я поняла, что это. Я вспомнила, как гнался за мной вверх по лестнице ветер, которого не могло быть, и синие огни, как плавающие в воздухе глаза. Вторая метка.

Тогда было по-другому, без запаха цветов, но я знала, что это. Алехандро, как и Жан-Клод, не нуждался в прикосновении, чтобы поставить мне эту метку.

Поскользнувшись на осклизлых камнях, я упала в воду по шею. Встала на ноги, и вода была мне по бедра. Джинсы намокли и отяжелели. Я двинулась вперед, пытаясь бежать, но для этого было слишком глубоко. Быстрее было бы плыть.

Я нырнула, зажав в руке фонарик. Кожаный жакет тянул вниз, замедлял движения. Я встала, расстегнула жакет и сбросила его в поток. Обидно было его терять, но, если выживу, смогу купить новый.

Хорошо, что на мне была рубашка с длинными рукавами, а не свитер. Раздеваться дальше было бы слишком холодно, а надо было плыть быстрее. Лицо щекотал теплый ветер, горячий после холода воды.

Не знаю, что заставило меня взглянуть назад, — наверное, чувство. Ко мне плыли в воздухе две черные точки. Если чернота может пылать, то это оно и было: черное пламя, плывущее ко мне в теплом, пахнущем цветами бризе.

Впереди возвышалась скальная стена. Поток уходил под нее. Держась за стену, я нащупала, может быть, дюйм зазора между скалой и поверхностью воды. Очень неплохой способ утонуть.