— Не будем спорить, — сказал второй волонтер. — Тем более что даже Христос призывал верующих возродиться при жизни.

— Да разве я спорю? О чем тут спорить? Бог существует только для тех, кто в него верит. А суд — он будет для всех, и верующих, и неверных. Вот и все.

— Тогда причем тут возрождение? — спросила Фея.

— Возрождение поможет человеку избежать суда, — объявил Шкипер. — В новой жизни человек будет свободен от своих старых преступлений.

«Зачем я теряю время на пустые разговоры? — ругал сам себя Вадим. — Кому тут нужны мои проповеди? Регина, куда ты пропала? Милая, выходи скорее, я уже не могу их слушать».

— Значит, Институт, получается, лучше относится к людям, чем сам Бог? — спросила Фея.

— Да, лучше, — гордо ответил Шкипер. — Мы заботимся о земной жизни. Потому что самое дорогое у человека — это жизнь. Жизнь на земле.

— А знаете, что такое земля? — не выдержал Гранцов. — Как сказал один умный человек, земля создана как преддверие ада с первоначальными казнями для преступных. Вы только оглянитесь по сторонам и легко увидите эти казни. Но Спаситель сделал ее преддверием рая. Для тех, кто идет за ним.

— Это типичный христианский шовинизм, — возмутился Шкипер. — Что же, буддисты не попадут в рай?

Гранцов пожал плечами.

— Кевин, Кевин, ты меня запутал, — Фея теребила его за палец. — Зачем я должна возрождаться? Чтобы остаться в этом предбаннике ада?

— Это надо спросить у тех, кто тебя сюда привез, — ответил Гранцов и встал, чтобы подойти к медсанчасти.

Когда Регина появится из-за угла, он уже будет рядом. Просто возьмет ее за руку, и они побегут. Это будет неожиданно для всех. Несколько секунд эти философы-самоучки будут моргать и смотреть им вслед, пока сообразят, что делать.

Но оба волонтера встали одновременно с ним и преградили ему путь. Они смотрели на Вадима так, будто были готовы заломить ему руки и сказать: «Пройдемте, гражданин!» Глядя поверх их сомкнутых плеч, Гранцов увидел, что переростки вдруг торопливо встали на ноги.

Он шагнул к ним, увидев, что они направились к медсанчасти. Охранник открыл перед ними дверь, пропустил внутрь и встал на пороге, чему-то улыбаясь и качая головой.

— Пройдемся еще, пташки, — Гранцов повернулся и протянул руки, поднимая своих девчонок.

Они снова обнялись и пошли вдоль обрыва, и волонтеры двинулись за ними, негромко обсуждая различные оздоровительные системы.

— Кевин, ты это серьезно? — тихонько спросила Фея. — Нет никакого возрождения? Если я не верю, то мне конец?

— А кто тебе мешает верить?

— А страшно, — просто ответила девчонка. — Если все это правда, насчет «не укради» и так далее, то я буду гореть, как пионерский костер.

— Надоели все, — озлобленно сказала Лисичка. — Все равно все живут как хотят, и боятся только, что их отстрелят или заложат. Ну, еще сифилиса боятся. Ну, еще…

Ее прервал звон разбитого стекла. Все оглянулись. В окне санчасти мелькнуло испуганное лицо.

— Там что-то интересное делается, — сказала Фея.

— Сами разберутся, — ответил Шкипер.

Гранцов знал, как попасть в санчасть через пожарный выход, который никогда не запирался, а был просто опечатан. Он сорвал бумажку с подписью покойного коменданта и распахнул заскрипевшую дверь.

— Назад! — скомандовал Шкипер и схватил его за руку. — Не вмешиваться!

— Понял, — покорно сказал Гранцов, но второй волонтер тоже схватил его руку и попытался заломить за спину.

В коридоре санчасти кто-то пыхтел и возился. Слышны были глухие удары.

Гранцов с повисшими на нем волонтерами прошел в коридор и увидел Регину. Она сидела верхом на своем подопечном, запустив ему пальцы в волосы. Голова парня ритмично билась об пол. Но как-то слишком слабо, на взгляд Гранцова.

— Ну вот, а вы говорите «не вмешиваться», — сказал он Шкиперу. — Тут человека убивают.

Второй волонтер подскочил к Регине и пнул ее в плечо, свалив на пол. Он попытался поднять прыщавого переростка, но сам рухнул поперек него, получив от Вадима хорошую «йоку [7] » под ребра. Вторым ударом ноги Гранцов свалил Шкипера, хотя тот ему не мешал. Но мог и помешать. К тому же он все-таки давно напрашивался…

Регина встала, пытаясь запихнуть груди в разорванную майку.

— Очумели мальчики, — прошептала она, — вот глупенькие…