Поймав обрез за ствол, я заметил тень в дверях слева и крикнул:

— Осторожно!

Марат повернулся. В коридор выпрыгнул человек в забрызганном кровью халате, с вертикалкой в руках, — глаза безумно сверкали, наголо обритый череп лоснился, будто смазанный маслом. Бритый поднял ружье. Катя бежала по левую руку от меня, и я сильно толкнул ее, повалившись вбок. Человек, которого я про себя окрестил Доктором, выстрелил дуплетом, пули пронеслись вдоль коридора, но не нашли цели. Мы с Катей, проломив фанеру, влетели в помещение за стеной, а Марат отпрыгнул в дверь на другой стороне.

Опрокинув пару стульев, мы растянулись на полу. Рыжая вскочила первой и сразу бросилась к кафедре в центре комнаты. Там лежал раскрытый контейнер.

Поднявшись, я шагнул к другим дверям, ведущим в коридор. Навстречу выскочил Доктор, перед лицом мелькнул приклад ружья, я подался назад, но отклониться не успел.

Удар сбил меня с ног. Я растянулся на спине. Доктор, присев, занес оружие, чтобы вторым ударом размозжить мне лоб. Лицо было прямо передо мной — гладкое, лоснящееся, безволосое… этот псих даже брови себе сбрил!

Я дернулся в сторону, приклад врезался в линолеум возле уха. Доктор придавил мне горло ружьем и навалился сверху, своим весом прижимая мои ноги к полу. Я засипел.

— Бог примет тебя, — сказал он, ласково глядя мне в глаза.

Раздался глухой стук, зрачки бритого прыгнули вверх, исчезли под веками. Схватив ружье за стволы и приклад, я что было сил толкнул его. В поле зрения появилась Катя, сжимающая контейнер за скобу на выпуклой крышке. Девушка подняла его, чтобы ударить еще раз, но я уже спихнул Доктора, выхватив ружье из ослабевших пальцев. Тот завалился на бок, я высвободил ноги, вскочил.

— Сейчас другие прибегут, — сказала она, шагнув к флагу у стены.

Я распахнул забрызганный кровью халат, увидел петли с патронами на ремне, рванул пряжку. Катя тем временем выдернула из подставки флагшток.

Когда я застегнул ремень поверх куртки, из коридора донесся топот ног. Рыжая прыгнула к двери, выставив перед собой флагшток, хлопнули обрывки флага. В дверной проем влетел длинноволосый низкорослый толстяк, и плоский золотистый наконечник врезался ему в живот, отбросил назад.

Вслед за рыжей я выскочил из комнаты, на ходу заряжая ружье. Коридор наполнял топот — из-за поворота впереди к нам приближалась целая толпа.

— Туда! — крикнула Катя и побежала в другую сторону.

Коридор закончился приоткрытой железной решеткой. Толкнув ее, Катя первой влетела в следующее помещение. Услышав сзади тяжелое дыхание, я с разворота выстрелил и попал в грудь одного из преследующих нас леших. Он упал, за него зацепился другой — в коридоре образовалась куча мала, и это позволило нам уйти.

Вслед за девушкой я повернул раз, другой, миновал лестницу, покрытую выцветшей ковровой дорожкой, еще один коридор.

— Стой! — выдохнул я наконец. — Куда бежишь? Заблудимся!

Катя перешла на шаг, оглянулась. Флагшток она так и не выпустила из рук.

— Надо от них оторваться.

— Уже оторвались.

— Нет. Слышишь?

— Да слышу я. Но они далеко где-то.

Шум погони доносился из глубины здания, совсем приглушенный. А домина, судя по всему, здоровый — вон уже сколько пробежали, а он все не заканчивается. Оглядевшись, я шагнул к окну.

— Сколько у тебя патронов? — спросила Катя.

— Семь.

В окне я увидел заросший травой внутренний двор. С трех сторон — стены здания, с четвертой — висячий бетонный коридор на высоте второго этажа, соединяющий два крыла. Такие иногда делают в школах или общественных учреждениях. Под коридором — потрескавшийся асфальт и заросли, дальше ничего не видно.

Посреди двора стоял вертолет незнакомой конструкции. Угловатый, приземистый, он казался неповоротливым, медлительным и напоминал спичечный коробок с короткой штангой рулевого винта. Рядом лежали раскрытые ящики, в них поблескивали крупные оранжевые шары.

— Артефакты, — сказала Катя удивленно.

— В ящиках?

— Да. Это огненные шары. Ну, их так называют. Артефакты аномалии «цветок». Вроде бомб, они взрываются от сильного удара, хотя не так сильно, как обычный динамит.

Топот ног стал громче, нас догоняли. Возле вертолета кружился серый смерч, и я прищурился, разглядывая его. Что же это такое… ага, воронка! Ну точно — одна из аномалий, опасных для человека. Воронка производит какие-то артефакты, но сейчас я не мог вспомнить, какие именно.