– Особых зверств не творят, берут в основном продовольствие, прыгунов под седло и одежду. Ловить их – дело пустое, у противника большое преимущество в скорости, кроме того, действуют они всегда внезапно. Думаю, в самое ближайшее время их вожаки предпримут попытку нападения на наш лагерь.

– Предпримут – встретим, – нахмурился Клим. – Ладно, с этим все ясно. Основная задача ваших людей, господин Лиссаж, чтобы никто из рабочих не пострадал и мы не выбились из графика. Теперь проводите нас к озеру. Нужно осмотреться…

Низким берегом, густо усыпанным камнями, Елисеев, Цендорж, Лапин и Лиссаж спустились вниз. Озеро лежало у их ног. Сквозь желтоватую прозрачную воду виднелась разноцветная галька на дне, какие-то темные ленточки, скользящие между бурыми кустиками подводной растительности.

– Вы сказали, что контакт с местным населением не налажен, – напомнил Клим французу. – Почему?

Тот усмехнулся:

– Вы же говорили с их старшим, этим Хранителем. Он невменяем. Фанатик. Им не нравится, что мы пришли сюда, и они в ярости от того, что кто-то потревожит их священное озеро…

– Наше священное озеро, – поправил Лиссажа Клим. – Озеро Скорби – мемориал общепланетного значения. Только критические обстоятельства вынуждают нас… В общем, я все же надеюсь, что у нас получится договориться со Скорбящими.

– Там белеет что-то… – прогудел Прохор Лапин, всматриваясь в неподвижную озерную гладь. – Это и есть модуль? Метров двадцать от берега будет…

– Да, – кивнул Лиссаж. – Если отойти от уреза воды и подняться на камни, то его хорошо видно, особенно в ясную погоду. Вода очень чистая, поэтому без промера установить, сколько от поверхности до «спины» модуля, сложно. Я думаю, тут все тридцать метров, а то и больше.

– Завтра спустим плот и вымеряем все точно. – Клим влез на громадный шишковатый валун, нависший над берегом, осмотрелся. – Цендорж! Наруби кольев, нужно сделать разметку. Опоры крана будем ставить здесь. Вон там – насос для подачи воздуха. А ровное место справа станет площадкой для выгрузки медикаментов. Я сейчас пришлю Жемчужникова и еще людей.

– Гнев судьбы падет на головы святотатцев! – звучно раскатился над озером низкий голос Хранителя. Никто не заметил, когда он подошел и как долго стоял поодаль, прежде чем решил проявить себя.

– Уважаемый, я еще раз настоятельно советую вам понять – хотите вы того или нет, но мы во что бы то ни стало попытаемся изъять вакцину из затонувшего модуля! – Глухое раздражение поднималось в Климе, как вода в колодце, и ему стоило немалых усилий не дать ему вырваться наружу.

– Я все сказал. Мы – не допустим. – И Хранитель, точно так же как и в первый раз, ушел, не слушая обращенных к нему слов.

– Ну, я же предупреждал. Фанатик. С нами он вообще не разговаривал. – Лиссаж поправил ремень арбалета. – Не нравится мне все это. Пойду, усилю посты и выставлю секреты вдоль Говорящей воды…

Премьер-майор ушел легким шагом привыкшего помногу и далеко ходить человека. Цендорж, поднявшись к зарослям пальчатых деревьев, щетинившихся в отдалении, с остервенением махал топором, готовя разметочные колышки. Клим и Лапин остались вдвоем.

– Как думаешь, Прохор, договоримся мы с этими? – Елисеев кивнул на замок Скорбящих.

– Вряд ли. Ты, Клим Олегыч, особо не переживай. Сами по себе эти молчуны не опасны. Начнут лезть, ворота слегами подопрем – и вся недолга. Пусть сидят в своем остроге, бороды жуют. Меня другое тревожит…

Сибиряк замолчал. Клим не торопил его, знал – если Прохор начал о чем-то говорить, значит, не зря, не впустую.

– Заодно они, понимаешь? – наконец бухнул Лапин. – Бандиты эти со змеей, народишко здешний, Скорбящие. Спелись. По одной половице ходят. Жизнь у них налаженная, одни работают, другие воюют, третьи навоеванное хранят. И мы им всем – как кость в горле.

– Навоеванное! – Клим рассмеялся. – Скажи уж – награбленное.

– А какая разница? – пожал плечами Лапин. – Война, она всегда грабеж. В общем, быстро нам надо все делать. Очень быстро. И французик этот, как его бишь?

– Лиссаж.

– Во-во, он пусть своих архаровцев в черном теле держит. Проспят они – нас тут порежут, как скот. Все, Клим Олегыч, на этом предлагаю кончать разговоры и за гуж браться. Завтра к вечеру мы должны паровую машину, насос и лебедку собрать.

Работали до глубокой ночи. Пустынный берег озера преобразился буквально в одно мгновение. Немногословный Иннокентий Жемчужников оказался толковым руководителем. Арбайтеры уважали его и все команды выполняли быстро и беспрекословно, как если бы их отдавал сам Шерхель. Детали машин тащили к воде, тут же начиналась сборка. Уже встал на станину блестящий котел паровой машины; поддерживаемый десятками рук, катился по дробящимся камням маховик насоса. Когда стемнело, сотни факелов озарили берег. Ревели прыгуны, волокущие телеги с частями А-образной стрелы крана. В стороне разматывались толстые канаты, предназначенные для лебедки. Свободные от нарядов солдаты Лиссажа разбивали для рабочих и погонщиков палатки рядом со своим лагерем. В стороне темной глыбой застыла крепость Скорбящих. Там не зажигали огней, но Клим чувствовал, что со стен за ними следит множество недобрых глаз.