Красс опустил голову и ушел прочь. Привычка к железной дисциплине и чувство долга были отличительными чертами всех поколений рода Крассов.

На пентеру Лукулла поднялся центурион с пятью легионерами.

— Я Квинт Фунданий, прибыл по поручению Гая Флавия Фимбрии, — представился центурион.

Выждав некоторое время, Лукулл спросил:

— А что же молчит сам Фимбрия?

— Он сейчас занят — готовит легионы к штурму.

— Это за твоей-то спиной? — удивился легат Суллы. — По-моему, все его мысли заняты тобой, центурион. Фимбрия уже приготовился толкнуть тебя в спину, чтобы ты не болтал лишнего.

Разоблаченный Фимбрия вышел из-за спины центуриона и злобно сверкнул глазами в сторону Лукулла. Однако, вспомнив о цели визита, он изобразил на лице радость и добродушие.

— Доблестный Луций Лукулл, — обратился он к легату, — твой флот появился здесь как нельзя более вовремя. Злейший враг римлян, человек, приказавший в один день перебить восемьдесят тысяч италиков, заперт моими легионами в Питане.

— Насколько я понимаю, речь идет о Митридате, — предположил Лукулл.

— Именно о нем. Понтийский царь попал в западню вместе со своими приближенными и казной. Он даже не пытается сопротивляться и помышляет лишь о бегстве. С трех сторон Питану окружили мои войска, но четвертую, со стороны моря, мне нечем закрыть. У меня нет флота, но он есть у тебя, Лукулл. Если мы одновременно нападем на Питану с моря и с суши, то Митридат со всей казной окажется у наших ног.

— Я не получал от Суллы указаний брать в плен Митридата.

— О чем ты говоришь, Луций? В наших руках Митридат, доставивший Риму столько неприятностей. Победа над ним может сравниться только с поражением Ганнибала. Если мы захватим царя Понта, прекратится война в Греции и Азии, перед нашими деяниями померкнет слава побед Мария над кимврами и тевтонами, битвы Суллы под Орхоменом и Херонеей покажутся мелкими стычками. Все золото и слава Востока достанутся Луцию Лукуллу и Гаю Фимбрии.

— Я должен подумать, — спокойно ответил Лукулл на восторженную речь собеседника.

— Если тебя что-то смущает, можешь не участвовать в штурме Питаны, — в голосе Фимбрии звучала почти мольба. — Я прошу лишь закрыть твоим флотом гавань города. Еще день-два — и мои легионы покончат с грозой Востока.

— Я подумаю, — вновь произнес Лукулл.

Он отвернулся от гостя, желая показать, что разговор окончен. Лицо легата Суллы исказила гримаса брезгливости.

Фимбрии ничего не оставалось делать, как покинуть негостеприимную пентеру. С трудом сдерживая бессильную ярость, он отправился на свою дряхлую триеру.

Красс проводил взглядом униженного врага и обратился к Лукуллу.

— Откуда взялся в Азии Фимбрия?

— Цинна отправил в Грецию своего товарища по консульству Луция Валерия Флакка. Флакк высадился в Эпире с двумя легионами. Одним командовал его легат Гай Фимбрия. В задачу Флакка входило принять в свое подчинение легионы Суллы и очистить от войск Митридата Грецию и Азию, — Лукулл презрительно усмехнулся. — Однако дела пошли далеко не по плану Цинны. Едва ступив на греческую землю, легионеры Флакка начали толпами перебегать к Сулле. Не имея возможности бороться с Суллой, консул повел свои легионы на север. Ему удалось пройти Македонию и Фракию, переправиться в Азию и достигнуть Калхедона. Здесь войско взбунтовалось против своего консула. Несомненно к этим событиям приложил руку Фимбрия. Одни утверждают, что он собственноручно убил Флакка, другие говорят, что Фимбрия своей демагогией лишь подтолкнул легионеров к изгнанию и убийству консула. В общем, легионы перешли под власть Гая Фимбрии. Каким образом ему удалось загнать в ловушку Митридата, я знаю не более твоего, Марк. Впрочем, удивляться вряд ли уместно: Фимбрия злодей и убийца, но он энергичен, умен, смел и талантлив.

— А ведь если ты примешь предложение Фимбрии, Митридату придет конец.

— Совершенно верно, Марк. Но союз с таким человеком, как Фимбрия, вряд ли понравится Сулле.

— Принимает же он на службу пиратов; почему бы не воспользоваться услугами Фимбрии?

— У Суллы свой кодекс чести, как, впрочем, и свои счеты с Митридатом. Лучшее, что мы можем сделать в данной ситуации, — это поспешить к Луцию Корнелию Сулле Счастливому.

Старая триера еще не достигла берега, а флот Лукулла уже выходил в открытое море.

Марк Красс с восторгом смотрел на Суллу, отдававшего приказания своим легатам. Но вот их взгляды встретились, и Красс невольно опустил глаза. Никто не мог выдержать тяжелого, проницательного взгляда светло-голубых глаз проконсула. Казалось, он проникал прямо в душу собеседника, читал самые сокровенные мысли и одновременно уничтожал его или покорял своей воле.

Необычными у Суллы были не только глаза. Крупный нос с раздувающимися ноздрями и огненно-рыжая копна волос делали их обладателя похожим на льва. Лицо проконсула покрывала красная сыпь, лишь кое-где проступали белые пятна. Необычный цвет лица в юности служил предметом насмешек. Сохранились стихи, сложенные по этому поводу:

Когда же Сулла благодаря своему уму, энергии, воле и таланту добился значительных успехов, на его внешность взглянули по-иному. Рыжие волосы, столь необычные для римлянина, красно-белый цвет лица, повергающий в смятение взгляд — все это стало казаться печатью богов.

Высокое предназначение предсказали Сулле, когда он только начинал свою карьеру. В должности пропретора Луций Сулла был направлен в Каппадокию. Целью его было вернуть на трон ставленника Рима Ариобарзана. С небольшим войском пропретор одержал ряд побед, изгнал за пределы Каппадокии мятежного Гордия и вышел к Евфрату.