Плутарх называет еще одну причину, по которой Фульвия упрямо шла к междоусобной войне: «беспокойная и дерзкая от природы, она вдобавок надеялась, раздув беспорядки в Италии, оторвать Антония от Клеопатры».

Непомерные амбиции и сгубили мятежников. Хитрый, коварный Октавиан возложил ответственность за братоубийственную войну на своих противников; на его сторону встали ветераны, так и не получившие земли из-за демагогии Фульвии. Римляне, уставшие от многолетних смут, не оказали широкой поддержки Антонию и Фульвии, поскольку были раздражены их нежеланием закончить ссору мирным соглашением.

Самые трагические события этой войны развернулись под этрусским городом Перузией (оттого война и называется Перузийской). В этом городе Октавиан осадил войско Луция Антония.

Перузия лежала на холме и была практически неприступна, но длительная осада поставила ее защитников на грань голодной смерти. «Подсчитав, сколько осталось продовольствия, Луций запретил давать его рабам и велел следить, чтобы они не убегали из города и не дали бы знать врагам о тяжелом положении осажденных. Рабы толпами бродили в самом городе и у городской стены, падая от голода на землю, питаясь травой или зеленой листвой; умерших Луций велел зарыть в продолговатых ямах, боясь, что сожжение трупов будет замечено врагами, если же оставить их разлагаться, начнутся зловоние и болезни» (Аппиан).

Войско Антония пыталось вырваться из окружения, но после многочисленных жертв было отброшено назад — в лишенный продовольствия город. Осталось одно: сдаться на милость победителя.

Луций Антоний получил прощение; впрочем, он был обязан жизнью не доброте мстительного и беспощадного Октавиана, а тому, что в руках его брата, Марка Антония, находилась половина римских владений. И еще живой и свободной оставалась Фульвия — женщина, которая была опаснее любого военачальника. Скрестить с ними меч молодой наследник Цезаря был не готов.

Октавиан утолил жажду мести прочими защитниками Перузии. «Большинство сенаторов и всадников, — пишет Дион, — были обречены на смерть. Рассказывают, что их не просто убивали, но приносили в жертву у алтаря старшего Цезаря — три сотни всадников и много сенаторов… Жители Перузии и прочие, захваченные там, в большинстве своем погибли, а сам город был полностью уничтожен огнем, кроме храма Вулкана и статуи Юноны».

Фульвии не было в осажденной Перузии; она собирала войска и отправляла их на помощь Луцию Антонию. Ее полководцу Планку удалось даже уничтожить легион Октавиана, но капитуляция Перузии сделала продолжение войны бессмысленной затеей.

В сопровождении трех тысяч всадников Фульвия отправилась к главным морским воротам Италии — Брундизию. «Из Брундизия она и отплыла на пяти военных кораблях, вызванных ею из Македонии» (Аппиан).

По крайней мере, одной цели Перузийской войной отчаянная женщина достигла: ей удалось оторвать Антония от Клеопатры. Получив «полное жалоб письмо от Фульвии», он «с двумястами судов вышел в море, взяв направление на Италию» (Плутарх).

Согласно Аппиану супруги встретились в Афинах, но Плутарх сообщает, что Фульвия «заболела и в Сикионе умерла». Впрочем, это не важно; главное, она умерла в Греции — вскоре после того, как покинула Италию.

Некоторые исследователи полагают, что Фульвию отравили. Вполне возможно. Эта женщина стала обузой Антонию, безумно влюбленному в Клеопатру; еще больше она мешала Октавиану пылко любившему власть. Неизвестно, какие потрясения ожидали бы Рим, если бы Фульвия не скончалась скоропостижно. И здесь древние авторы единодушны: Плутарх пишет, что смерть Фульвии «сильно помогла Антонию достигнуть согласия с Цезарем»; Ливии сообщает, что «Марк Антоний уже готовился к войне против Цезаря, но тут умирает Фульвия, столь мешавшая согласию двух вождей, и он заключает с Цезарем мир, а сестру его Октавию берет в жены».

Впрочем, кончина Фульвии лишь оттянула на десятилетие новую гражданскую войну, после которой исключительную власть над Римом получит Октавиан; Марк Антоний, лишившийся своей надежной опоры (жены) проиграет самую важную в своей жизни битву.

А семена, посеянные властной женщиной, римляне пожинали до конца истории собственного государства.

Фульвия приложила больше усилий, чем Гай Юлий Цезарь, чтобы уничтожить римскую республику. Используя своих мужей — самых известных в римской истории авантюристов, — она расчистила властной рукой дорогу первым римским императорам и изменила не только древний государственный строй, но и представления о роли женщины в римском обществе.

Такова история женщины, у которой, по словам Веллея Патеркула, «не было ничего женского, кроме тела». Можно отметить еще одно — привычку Фульвии, которая роднит ее со слабым полом: это слезы. Впрочем, она пользовалась ими не для выражения эмоций, а в качестве средства для достижения целей, а именно — власти над мужчинами.

Она была современницей властолюбивой Фульвии, жены Марка Антония, и коварной Ливии, жены Августа; но кажется, будто Октавия появилась рядом с ними из другого времени.