И именно сегодня «клевый чувак», о котором Ежик писал друзьям, взялся свозить его с постоянно быть начеку. На Игнатия Васильевича он периодически посматривал косо лишь для порядка. Он видел, что Поля относится к их новому знакомому абсолютно спокойно и доброжелательно, а ведь у нее было чутье на хороших людей. Не говоря уж о том, что она могла порой просто видеть мысли другого человека. Хотя в последнее время это случалось все реже и реже, что Ежика очень радовало. Он переживал за сестру и боялся, как бы ее удивительные способности не поломали ей жизнь. Возьмут и затаскают по лабораториям и институтам как подопытного кролика, чтобы понять, как это у нее получается, — знаем мы этих ученых!

Еще хуже, если о способностях Поли пронюхает какая-нибудь мафия — ведь они многое отдадут, чтобы заполучить человека, способного читать мысли и планы их конкурентов! Еще похитят — и расхлебывай потом...

Поэтому он постоянно просил сестру, чтобы она помалкивала в тряпочку, даже если у нее язык чешется сообщить что-то удивительное, подмеченное ею в том или другом человеке.

Он напрягся, когда Поля задала Игнатию Васильевичу вопрос о Кусакине. Правда, «клевый чувак» не удивился. Решил, видно, что девочка спросила наугад. Но Ежик все равно отругал потом Полю. А она сказала: «Нет, у него можно было об этом спросить». — «Откуда ты знаешь, что можно?» — Ежик и удивился, и начал немного кипятиться. «Знаю, и все, — сообщила Поля. — И потом, ты не волнуйся. Я действительно все реже и реже могу что-то увидеть».

Да и врачи и исследователи говорили, что у Полины удивительные способности сходят на нет. Видно, заключали они, это было что-то детское, связанное с возрастом и ранними травмами психики... А Ежика это только радовало. Он мечтал о том, чтобы его сестра была нормальной девочкой, не отличающейся от всех прочих. Красивой и опрятной, вот и все.

Когда он вышел с тренировки, Игнатий Васильевич и Поля ждали его у машины. Ежику показалось, что они о чем-то увлеченно разговаривали и замолкли при его появлении. Он, естественно, напрягся на секунду, но вид у «клевого чувака» и у Поли был слишком безмятежный, и Ежик успокоился.

— Ну что, едем? — спросил Игнатий Васильевич, открывая дверцу машины, чтобы ребята сели на заднее сиденье.

— Едем, конечно! — откликнулся Ежик. По бельгийским понятиям, от Брюгге до Гента расстояние порядочное. Хотя по российским — не расстояние, а тьфу, все равно что из Москвы на подмосковную дачку махнуть.

Игнатий Васильевич вел машину легко и непринужденно.

— Кстати, какие твои прогнозы на чемпионат Европы? — глядя на детей в зеркальце заднего вида, спросил он у Ежика.

Тот пожал плечами:

— Не знаю. За наших буду болеть. За бельгийцев то есть, раз уж Россия вылетела. Впрочем, нашим, по-моему, мало что светит.

— Почему? — полюбопытствовал их новый друг.

— Потому что они козлы! — брякнул Ежик. Но это надо сказать, был тот случай, когда верна поговорка: «ругает — значит любит».

— То есть, — Ежик поспешил объясниться в более дипломатичных выражениях, — я хочу сказать, они так и играют в ломовой футбол. Рубятся на поле и порой доимают. Но сейчас одним танковым наездом классную команду не прошибешь. Если начнут играть против них в быстрый пас, вот и закружится у них голова, факт. Нам бы одного классного разыгрывающего, каким Энцо Шифо был! И хорошо бы еще, чтоб Люк Нилис разыгрался. А так... — Он выразительно махнул рукой.

— А вот ты, — настаивал Игнатий Васильевич, — на кого бы ты сделал ставку?

— Ой не знаю! — ответил Ежик. — У нас у самих такие споры — и в клубе, и всюду. Наши нервничают, что Франция может чемпионом стать.

Здесь тоже нужно сделать маленькое пояснение: поскольку французы относились к бельгийцам как к «младшим братьям» (и по-французски говорят, и культура, в общем, французская, и тот же Брюгге в свое время принадлежал герцогам Бургундским), то для бельгийцев было очень важно доказать, что они именно французов могут обыграть. Соперничество во многих областях, в том числе и в футболе, бывало особенно острым.

Кто читал Агату Кристи, тот помнит, наверное, как Эркюль Пуаро периодически возмущенно поправлял собеседников: «Я не француз, я бельгиец». Точно так же и другие бельгийцы старались доказать свою «самость» при каждом удобном случае. И если бы они не стали чемпионами Европы, но выиграли у Франции, то бельгийцы простили бы своей сборной любое следующее поражение.

— А ты сам как считаешь? — не унимался Игнатий Васильевич.

— Ну... — Ежик задумался. — Французы очень даже могут стать чемпионами. Убойная команда. Один Зидан чего стоит!

— А ты хотел бы быть похожим на Зидана? — спросил «клевый чувак».

— Я на себя хочу быть похожим! — гордо ответил Ежик. — А вообще про меня говорят, что я больше всего напоминаю Христо Стоичкова, и мне тоже надо свой характер сдерживать, как и ему. Чтобы команду не подводить. Но, если честно, я хочу быть таким, как Йохан Кройф. Нам показывали на видео все матчи «летучих голландцев». Да я и сам купил кассету, где все их матчи на чемпионате мира семьдесят четвертого года. Это ж умереть можно! Хоть тогда и медленней играли, но класс-то какой! Обидно, они тогда немцам финал проиграли. А у Кройфа я просто каждое движение изучаю.