Конец вечера я помню смутно. Были какие-то женщины, причём русские, была какая-то возня около закрытых дверей в спальный корпус, были какие-то попытки залезть в окно, и помню женский визг, и звон разбитого стекла. Потом я и Валек от кого-то убегали в темноте, долго плутали между однотипными корпусами интуристовской базы, пока не столкнулись лоб в лоб с Решутом, Тихоном и Санычем. У всех нас был какой-то очумелый вид и все почему-то тяжело дышали. Немного придя в себя, мы стали думать, как и где нам переночевать, сил на поиски приключений уже ни у кого не было. Тихон сказал, что видел интуристовские Икарусы, и что за неимением ничего лучшего можно попробовать открыть один из автобусов и поспать в салоне.

На наше счастье водители не заблокировали на ночь двери, и мы, отжав створки, забрались в салон одного из автобусов, вольготно расположились на мягких сидениях и заснули сном праведников. Как обычно мы променяли секс на выпивку. Хотя надо признаться, что изначально наши шансы на любовь с интуристками были мизерными. Надо было языки лучше учить!

Сказать, что водитель Икаруса, пришедший рано утром проверить свой автобус, был сильно удивлён нашим присутствием, значит не сказать ничего. Он просто остолбенел и долго не мог произнести ни слова. Потом всё-таки разглядев нас получше и прикинув, что никакой опасности мы не представляем, стал орать, чтобы мы убирались по-хорошему, пока он не позвал вохровцев.

– Слышь, мужик, ты не ори! – веско произнёс Валек, первым проснувшийся и первым из нас пришедший в себя.
– Вывези нас до трассы и дело с концом.

Тут и мы все поднялись со своих мест, и водила, поглядев на наши похмельные злые рожи, как-то сразу осёкся и только сказал, чтобы мы не отсвечивали в окнах, когда мы будем выезжать с турбазы.

– Там вохра на воротах стоит, не хочу неприятностей, - пояснил водила.

Что-то ночью, когда мы заходили на территорию никаких вохровцев мы не наблюдали. Нет, нам точно очень везло, и, кстати, везение продолжалось, потому, что Икарус ехал как раз в Листвянку, туда прибывала новая группа интуристов, и он должен был их забрать и привезти на турбазу. В общем, обратный путь мы проделали с комфортом. К тому же у запасливого Тихона нашлась почти полная бутылка виски – «это я перед уходом с какого-то стола свистнул», - мы опохмелились, и жизнь снова показалась нам прекрасной, а предстоявшие разборки с Потапом сущей ерундой.

Пока мы дожидались на причале первого рейса «Бабушкина», то успели купить в магазине две буханки только что испечённого хлеба и две бутылки вина «Колхети», с осадком на донышке в палец толщиной. В том, что мы всё ещё были кредитоспособны, наша банда была обязана прижимистому Сан Санычу, притыревшему червонец, и как видно не зря. Потом мы переправились в порт Байкал и предстали пред ясные очи своего командира. Потап ничего нам не сказал, а просто отослал спать.

То, что нас наказали, мы узнали, посмотрев вечером на стенд, где комиссар писал каждый день, кто какой КТУ заработал. Целых три дня коэффициент нам снижали на 0,1 балла.

 Мы не возмущались, мы просто вспоминали свою весёлую прогулку и таинственно улыбались. Мы особо не распространялись о своих приключениях, сказали, что просто нажрались в Листвянке, отрубились с устатку и проспали последний паром. Улыбался и я, что эти два-три лишних червонца, когда я ещё чувствовал в своих руках тонкую талию темнокожей девушки, а в ушах ещё слышался её испанский говорок.

А Ежи и Вацлав приезжали в порт Байкал. Но интуристов дальше причала, ни куда не пускали, а мы в это время разгружали вагон с каким-то народнохозяйственным дерьмом. Встреча братских славянских, зело пьющих, народов сорвалась.

сентябрь 1983г. порт Байкал

Третий день над Байкалом шёл дождь. Даже не шёл, но просто стоял стеной. Было ощущение, что попытайся ты выйти на улицу и тот час упрёшься в этот нескончаемый поток холодной воды. На самом озере два дня бушевал шторм. Волны с рёвом накатывали на берег и осыпали брызгами дорогу, ведущую в порт. Шквальный ветер валил с ног. Посёлок словно вымер, затаившись и пережидая когда «Священное море» утихомирится. На третий день Великое озеро успокоилось, но ливень только усилился.

Третий день наш стройотряд сидел у себя в бараке. Работать в порту было невозможно, да и не положено по технике безопасности. К тому же при погрузочно-разгрузочных работах дождь мог сильно испортить ценные народнохозяйственные грузы. Жителям Забайкалья не нужны были отсыревшая мука, расплывшийся комбикорм, слипшиеся сахарный песок и соль. Именно мы, бойцы ВССО из водного института, уже третий месяц занимались тем, что перегружали эти важные товары из железнодорожных вагонов в лихтеры для их дальнейшей транспортировки в отдалённые городки Байкала. Место дислокации нашего стройотряда был посёлок-порт, с незамысловатым названием Байкал, над которым уже третий день бушевала стихия. В самом порту было пустынно. Только одиноко скрипели на сильном ветру портовые краны «Гансы» и их могучий собрат «Альбатрос». А у причальной стенки, отгороженной от неспокойного озера-моря пирсом, тёрлись бортами о шканцы, натягивая швартовы, лихтеры-пенсионеры с немецкими, как и портовые краны, именами, «Клара Цеткин» и «Роза Люксембург». В порту было скучно, потому, что шёл дождь, и потому что не было нас, студентов-механиков, волею судеб ставших портовыми рабочими, или докерами, если на иностранный манер. 

 И так, мы сидели по своим комнатам в деревянном бараке, который нам выделило любезное портовое начальство для житья, и играли в карты, проигравший должен был бежать в магазин за спиртным. «Сухой закон» в стройотряде был негласно отменён, в связи с метеоусловиями. В местном, единственном на весь посёлок магазине кроме питьевого спирта в «поллитровках», да буханок ржаного хлеба ничего не было. Поэтому, отправив гонца за «шилом», мы сели разыграть ещё одну партию, наказанием для неудачника была «командировка» до ближайшего огорода местных жителей за картошкой. И вскоре Тихон, оставшийся в дураках (на более интеллектуальную игру у нас не было ни желания, ни времени), чертыхаясь, нырнул в пелену дождя, держа в руке старое помятое ведро. Четверо счастливых победителей карточного турнира разлеглись по своим койкам и закурили.