Шрифт:
Все опьянели от крови и ярости, или обдумывали, как теперь себя вести, или были слишком напуганы, чтобы воспротивиться. Отовсюду послышались крики. Они полились тонким ручейком, потом превратились в реку, затем — в бурный поток, а Логену оставалось только смотреть на это, схватившись за окровавленный камень, и стараться не упасть.
— Девять Смертей! Король Севера!
Бледный Призрак опустился рядом с Логеном на одно колено. Пятна крови Бетода темнели на белом мехе его плаща. Он всегда лизал чей-нибудь зад, оказавшийся к нему ближе остальных, но он не был одинок. Все опустились на колени — и на стенах, и внизу на траве. Бойцы Ищейки и карлы Бетода. Воины, державшие щиты для Логена, и те, кто держал щиты для Наводящего Ужас. Возможно, Бетод преподал им урок. Возможно, они разучились быть собой, и им нужен тот, кто скажет, что делать.
— Нет, — прошептал Логен, но никто не услышал его бормотание.
Он не мог остановить это, как не мог опрокинуть небо на землю. Да, он думал, нужно платить за все, что ты сделал. Но порой плата оказывается не такой, какую ожидаешь.
— Девять Смертей! — закричал снова Круммох, рухнул на колени и воздел руки к небу. — Король Севера!
Большее благо
Комната представляла собой еще одну ярко освещенную камеру. Такие же белесые стены, замаранные коричневыми пятнами.
«Плесень, кровь или то и другое вместе».
Такой же потертый стол, такие же обшарпанные стулья.
«Сами по себе орудия пыток».
Такая же обжигающая боль в ступне, в ноге и в спине Глокты.
«Есть вещи, которые не меняются».
И такой же заключенный, с тем же самым холщовым мешком на голове.
«Такой же, как множество иных, прошедших через эту комнату в последние несколько дней. Или теснящихся в камерах за дверью, ожидая своей очереди доставить нам удовольствие».
— Очень хорошо. — Глокта устало махнул рукой. — Давайте начинать.
Практик Иней сорвал мешок с головы заключенного. Длинное худое кантийское лицо с глубокими морщинами вокруг рта, аккуратно подстриженная черная борода с проседью. Умное, полное достоинства лицо, глубоко посаженные глаза, даже сейчас излучающие свет.
Глокта резко рассмеялся. От этого смеха боль пронзила его одеревеневший позвоночник, отдаваясь в негнущейся шее, но он не мог сдержаться.
«Прошло столько лет, а судьба все подшучивает надо мной».
— Фто фальше? — мрачно спросил Иней.
Глокта вытер слезящиеся глаза.
— Практик Иней, мы удостоились большой чести. Наш нынешний пленник — не кто иной, как мастер Фаррад. Когда-то он жил в Яштавите в Канте, а совсем недавно у него был очень респектабельный адрес в начале аллеи Королей. Мы в обществе самого лучшего дантиста в мире.
«И стоит оценить эту иронию».
Фаррад прищурился на слепящий глаза свет лампы.
— Я знаю вас.
— Да.
— Вы тот человек, который был пленником у гурков.
— Да.
— Они вас пытали. Я помню… вас приводили ко мне.
— Да.
Фаррад дернул кадыком.
«Словно от воспоминания его тошнит».
Кантиец бросил взгляд на Инея, и розовые глазки взглянули на него в ответ, не мигая. Он оглядел грязную, запятнанную кровью комнату, треснувшие плиты, исцарапанный стол. Потом перевел взгляд на бумагу с признанием, лежавшую на столе.
— Как вы можете заниматься этим после того, что они сделали с вами?
Глокта усмехнулся, показывая Фарраду беззубые десны.
— Как я могу заниматься чем-либо иным после того, что они сделали со мной?
— Почему я здесь?
— По той же самой причине, что и все прочие.
Глокта наблюдал, как Иней положил толстые пальцы на бумагу с признанием и как бы невзначай подтолкнул ее через стол к пленнику.
— Чтобы признаться.
— Признаться в чем?
— Как в чем? В шпионской деятельности в пользу гурков.
Лицо Фаррада вытянулось от недоумения.
— Я не шпион! Гурки забрали у меня все! Я бежал из родного дома, когда они пришли. Я невиновен, вы должны знать это.
«Конечно. Как все шпионы, которые сознались в этой комнате за последние несколько дней. Но они сознались, все без исключения».
— Вы подпишете бумагу?
— Мне не в чем признаваться!
— Почему же никто не может отвечать на те вопросы, которые я задаю?
Глокта распрямил ноющую спину, склонил поскрипывающую шею в одну сторону, потом в другую, потер переносицу двумя пальцами, большим и указательным. Не помогло.
«Никогда ничего не помогает. Почему они вечно умудряются все усложнить и для меня, и для себя самих?»