– Пейте, поручик, – сказал он.

– Может быть, сначала о деле?

– С приездом, – ответил Говорухин, опрокинув стакан в горло.

Ремизов хлебнул из стакана и брезгливо поморщился.

Говорухин взял со стола соленый огурец.

– Вам Иван Семенович говорил обо мне что-нибудь?

– Н-нет, – под пристальным пьяным взглядом Говорухина поручик почувствовал себя будто бы неловко. – Я имею приказ назначить с вами встречу.

– А какая мне в этом надобность? – Говорухин снова налил самогона, но на этот раз только себе.

– Такова директива из Ростова.

В отравленном мозгу Говорухина гвоздем сидела только одна мысль: помнит ли полковник Маньгч? Бывает, что люди забывают, или, может быть, он тогда потерял сознание?

– Ладно, – сказал он. – Я встречусь с полковником. По только с глазу на глаз. Ну, скажем, в семь вечера. Мельница у хутора Сурчинского.

– Я могу надеяться, что господин хорунжий назавтра не забудет?

Красное лицо Говорухина побагровело еще больше.

– Слушай, – сказал он вдруг тихо, – а если я тебя сейчас шлепну?

– Вы будете нести ответственность перед штабом ОРА! – спокойно ответил поручик, и что-то в его тоне сказало хорунжему, что его полугодовая вольница кончилась.

– Ну ладно, катись отсюда! – сказал он.

На следующий день с десятью надежными казаками Говорухин поскакал к хутору Сурчинскому. Отряд шел открыто, потому что у всех были документы, удостоверяющие принадлежность всадников к милиции, что подписью и приложением печати подтверждалось.

Часам к пяти на дороге, выходившей из балки, появились два всадника. Они посовещались о чем-то на виду у говорухинского отряда. Потом один двинулся к ветряку, а второй – неспешной рысью к роще, где стояли казаки.

9. Кто есть кто…

У разведчика существует некое шестое чувство, которое вырабатывает в нем его сложная и опасная жизнь. Оно складывается из чуткого восприятия и немедленного сопоставления сотен мелких деталей: оттенков поведения людей, мимоходом брошенных фраз, случайных на первый взгляд совпадений – словом, из сотен пустяков, которые обычно остаются незамеченными.

Борис Лошкарев обладал этим чувством, которое можно назвать интуицией. Операция “Клубок” была не первой, в которой он принимал участие. Он работал в Петрограде над раскрытием заговора Люкса. Одна из цепочек этого заговора тянулась в Астрахань, где и застало его распоряжение отбыть в Донскую чрезвычайную комиссию. Интуиция настойчиво твердила Лошкареву, что вот-вот начнутся главные события.

Когда в квартиру, где “корнет Бахарев” так уютно устроил Анечку Галкину и есаула Филатова, под вечер пришла некая дама в строгом черном платье, Борис понял: “Есть!”

От открыл ей дверь сам. Она спросила, не здесь ли живет Анна Семеновна Галкина.

– Проходите, – спокойно сказал Борис, пропуская даму вперед. Долю секунды она колебалась, потом вошла. Он скорее почувствовал, чем услышал, что за дверью стоит еще кто-то, может быть, не один. Борис плотно закрыл дверь на щеколду и громко познал: – Анечка! К нам гости.

Едва заметно дрогнули брови Галкиной, вышедшей навстречу.

– Валерия Павловна, дорогая! – воскликнула она. – А я как раз завтра собиралась к вам с новостями.

– Здравствуйте, милочка! – ответила дама низким голосом, бесцеремонно проходя в комнату, где у стола сидел настороженный есаул Филатов.

– Это моя благодетельница, – сказала Анна Семеновна Борису, – разрешите, Валерия Павловна, представить вам: хозяин этого гостеприимного дома Борис Александрович Бахарев, корнет!

Борис щелкнул каблуками, гостья протянула ему руку. Слегка прищурившись, она оглядывала комнату и вдруг, будто громом пораженная, широко раскрыла глаза.

– Что это? – сказала она трагическим шепотом. – Иван Егорович? Да ведь вы же…

– Полно вам, сударыня! – оборвал ее Филатов. – На сцене в Киеве у вас получалось значительно лучше. Скажите лучше, как вы нас нашли. Господин Новохатко не дремлет?

Валерия Павловна сделала страшные глаза, указывая ими на Бориса.

– Странно, Иван Егорович, – начала она.

– Ничего странного, – сказал Филатов, резко вставая, – этому человеку я доверяю больше, чем себе. Он спас мне жизнь.

Борис сделал протестующий жест.

– Прошу прощения, я вижу, что вам надо поговорить. Я не стану вам мешать. Между прочим, вчера один грек на базаре обещал мне добыть бутылку вина. Она как раз была бы кстати. Анечка, постарайтесь насчет стола, я мигом.

Борис взял с вешалки фуражку и пошел к двери. На противоположной стороне улицы он увидел человека, который упорно делал вид, что ничем не интересуется. Борис постоял, прикуривая у ворот. Потом зашагал к рынку. Из ворот вышел второй человек и двинулся за ним. Так они дошли до рынка.