Остальные вещи, которые мы уже не могли прихватить с собой, было решено припрятать до лучших времен. Кто знает, возможно, нам еще удастся вернуться сюда. С выбором для схрона решили не мудрить и просто перенесли все в ближайший дом — позариться на имущество было некому: шурдов интересовали только сами люди, причем большей частью с гастрономической стороны и как сырье для создания своих чудовищных пауков.

Мародеров здесь не существовало — если не считать за таковых нас самих. В общем, единственной причиной, по которой я распорядился убрать все внутрь дома, было желание защитить вещи, которые я уже считал своими, от непогоды. Закончив с переноской, мы просто наглухо закрыли ставни да прикрыли дверь. Литас загнал толстую щепку в щель между ней и косяком, чтобы ее не распахнуло ветром, и на этом с обустройством хранилища мы закончили. На затею сжечь деревню дотла я махнул рукой.

Атмосфера мертвой деревни начинала ощутимо давить, в воздухе словно витала эманация смерти, и мы торопились как можно скорее закончить все приготовления и наконец-то покинуть это негостеприимное место.

С первыми робкими лучами солнца, осветившими подернутую утренним туманом землю, мы вышли за ворота деревни и устремились вперед. Волокуши оставляли за собой глубокий отчетливый след, но с этим я уже ничего не мог поделать. Оставалась лишь надежда на льющие все чаще и сильнее дожди, могущие смыть все следы без остатка. Я очень не хотел показывать шурдам, где находится наш дом, но пройти по двум отчетливым колеями на влажной земле не смог бы только слепой.

— Меняемся, — негромко сказал Литас.

Вовремя. Я окончательно выдохся.

С облегченным вздохом сбросив кожаный ремень с натертых до крови плеч, я отошел в сторону и присел на толстое корневище, выпирающее из земли, — при каждой смене мы на несколько сладостных минут останавливались, переводили дух и проверяли детей, которые на удивление хорошо переносили тяготы путешествия. Опасения вызывала лишь годовалая малышка, неохотно евшая приготовленную Алей смесь из круп и ягод. Но с этим уже поделать было нечего, и девушка почти насильно вливала младенцу питательную кашицу.

По моим расчетам, до Подковы осталось еще два дня пути.

— Двинулись, — вновь скомандовал Литас.

Несколько минут прошли, и пора двигаться дальше.

С кряхтением я поднялся на ноги и принял от сменившего меня охотника тяжелый заплечный мешок, набитый продовольствием и хозяйственными мелочами — швейными иголками, наперстками, в общем, всем тем, что мы не могли сделать самостоятельно. Зима стремительно приближалась, и требовалась теплая одежда, да и старая уже основательно поизносилась. Женщины, конечно, своевременно латали прорехи и ставили заплаты, но иголки постоянно ломались и гнулись, что и немудрено, когда работаешь с толстой невыделанной кожей. Вообще я уже понял, что в Диких Землях железные изделия во много раз ценнее, чем бесполезное золото. Хотя бы потому, что мы не можем восполнить их потерю.

Даже в покинутой нами деревне мы обнаружили не полноценную кузницу, а скорее мастерскую по починке вышедших из строя вещей, и только. Выковать что-нибудь новое они были не в состоянии из-за банального отсутствия железа — да и я как-то не заметил поблизости шахт и рудников, готовых снабдить железом. Ближайшее место, где можно им разжиться, — пограничные форпосты, но до них идти и идти. Опять-таки бесплатно не дадут, а обменять или купить не на что.

Волокуши тронулись с места, и я последовал за ними. Уставшее от долгих переходов тело требовало отдыха и пищи, но я был благодарен этому чувству — выматывающая нагрузка помогла мне успокоиться и привести мысли в порядок. Этому немало поспособствовало и то, что я избегал общения с кем бы то ни было, и последние три дня угрюмо молчал, отделываясь короткими словами и кивками.

Рикар опасался приближаться, лишь издалека пытливо вглядывался мне в лицо, пытаясь определить, прошел ли мой гнев. На него я был по-настоящему зол — все не мог забыть, как сверкающий в лучах заходящего солнца топор опускается на мою голову. Принять меня за перевертыша! Тогда и выхаживать меня не стоило!

Девчонка, которая так гордо величала себя Аллариссой Ван Ферсис, все-таки пошла с нами — как будто у нее был другой выбор, — но усиленно делала вид, что не замечает меня, хотя с другими приветливо общалась, возилась с детьми, кормила малышку и кашеварила на ночных стоянках. Плевать. Не сильно-то и хотелось с ней общаться.

Таким образом, впервые за все время я оказался предоставлен сам себе, и у меня было много времени, чтобы разобраться с накопившимися догадками и предположениями.

Первое место в моих мыслях занимал следующий вопрос: «Кто я такой?»

Кем я не являлся, так это задиристым и туповатым сынком амбициозного мелкого барона из рода Ван Исер. Слишком уж сильно нынешний Корис отличался от Кориса бывшего. Но осознание этого факта никак не приблизило меня к разгадке происходящего со мной и вокруг меня.

Увы, ответа на столь важный вопрос я не находил — проклятая головная боль мгновенно сжимала мою голову в стальных тисках, стоило мне сосредоточиться на воспоминаниях прошлого. Попробовав перетерпеть боль, уже через несколько секунд я почувствовал, что стремительно теряю сознание. Проклятье. Пришлось оставить бесполезные попытки, не приносящие ничего, кроме ослепительной боли и слабости, и вплотную заняться еще одной проблемой, от которой доносился гнилой запашок предательства и злого умысла.