— Слыхал последние новости? — спросил он племянника еще с порога. — Прошлой ночью у нас что было-то…

— Что такое? — опередила Роберта вопросом мадам. — Снова что-нибудь сгорело?

— Нет, сгореть ничего не сгорело, — засмеялся Крауклис, — только прогорело. И надо сказать — опять с этим Фредом. Окончательно не повезло человеку.

— Ну? — Роберт так насторожился, что забыл поднести огонь к папиросе. Но Крауклис не спешил с ответом, и спичка, догорев до конца, обожгла Роберту пальцы. — Что там случилось, дядя?

— Теперь мы узнали, откуда Фред брал уловы апостола Петра. Все время водил нас за нос, прохвост этакий! Вчера поймали на дюнах контрабандистов со спиртом. И кто же это был? Оказывается, Фред со своей «Титанией».

— Что ты говоришь? — встрепенулся Роберт и стал торопливо застегивать пальто. — Фред, говоришь, схвачен?

— Ну, тот ведь скользкий, как угорь… Он один и удрал. Ушел в море, потому что не успел сойти на берег, когда подошли полицейские. Неизвестно, каково ему сейчас в такую погоду. Но Баночку забрали, потом еще одного помощника, шофера какого-то. Слыхать, в Риге у них имеются еще компаньоны. Может, тех тоже арестовали. Баночка их всех выдал.

— Сколько с меня причитается? — Положив на прилавок лат, Роберт не стал дожидаться сдачи. — Не стоит, пусть останется Эдзиту на конфеты. Мне надо спешить, чтобы не опоздать на утренний поезд. До свидания, госпожа Бангер! До свидания, дядя!

Быстрыми шагами он направился в жилую половину.

— Прощай, Анита! Передай привет Оскару! — Он подал руку невестке.

— А к нам ты не зайдешь? — удивилась Анита.

— К сожалению, нет, — только что вспомнил, что сегодня до девяти мне надо погасить один вексель, иначе пойдет к протесту.

Скорей, только бы скорей! Прочь из поселка, пока не начала разыскивать полиция! На почте, в сберегательной кассе, взять деньги — хорошо, что книжку захватил. Заграничным паспортом он уже обзавелся; в Риге, наверно, стоит какой-нибудь подходящий пароход. И тогда — ищи-свищи! Только бы скорей уехать! Проклятый Баночка — не мог попридержать язык. Разве ему от этого станет легче?

Но напрасно Роберт спешил так выкупить вексель. Срок его истек гораздо раньше, чем он ожидал. Едва он вошел в отцовский дом, не успев еще всполошить родителей и потребовать, чтобы скорее запрягали лошадь, как на уличке затрещал мотоцикл. Двое полицейских подъехали к дому Клявы и вошли во двор. Когда Анита через несколько минут проходила с сынишкой домой, она увидела деверя, усаживающегося в коляску мотоцикла, и по виду его нельзя было сказать, что он отправляется на прогулку. Угрюмо насупившись, сидел он рядом с полицейским, не глядя по сторонам, не узнавая соседей.

Теперь Анита поняла, чего ради так спешил Роберт, но сейчас ей самой надо было торопиться: два человека, которых она оставила дома, наверно, уже обо всем переговорили. Она должна прийти вовремя.

Дом был пуст. Завтрак остался в духовке нетронутым. Анита выбежала во двор, заглянула в клеть и сарайчик — Оскара нигде не было. Чьи-то большие свежие следы виднелись на тонком снежном покрове. Они вели к берегу, черные и зловещие, — сапоги протоптали снег до самой земли. «Только что вернулся и опять зачем-то ушел». Недоброе предчувствие овладело Анитой, она не хотела ему верить, и все же не могла пренебречь им. Сунув Эдзиту книгу с картинками — пусть сынок посмотрит и подождет возвращения мамы, — Анита заперла дверь и побежала к берегу. Ей показалось, что за дюной кто-то кричит. А может быть, это только воет ветер? Собака выскочила за ней на улицу и забежала вперед, скача от радости, что ее не гонят домой. Вдруг она остановилась и, сердито рыча, вытянула морду: из-за снежной завесы вынырнул навстречу какой-то человек. В глазах Аниты блеснула надежда, но сейчас же потухла: это был только Теодор, задыхающийся, перепачканный грязью и снегом. Узнав Аниту, он сладко улыбнулся ей и остановился посреди дороги.

— Доброе утро, уважаемая мадам! — Его голос еще дрожал с перепугу; он еще не отдышался как следует от быстрого бега. — И вы туда тоже? — спросил он, кивнув головой в сторону моря. — «Ваш супруг только что направился туда…

Видя, что Анита не хочет отвечать и собирается пройти мимо, Теодор загородил ей дорогу, расставив руки.

— Подождите немного, я хочу вас кое о чем спросить.

— Убирайтесь прочь, выродок! — крикнула Анита, отскочив в сторону, словно боясь испачкаться. — Прочь с дороги, довольно вы тут путались под ногами!

— Ого! — Теодор широко открыл глаза. — И вы тоже начинаете выражаться! Я надеялся, что хоть вы-то поблагодарите меня за то, что я открыл вам глаза.

— Прочь! — Анита быстро нагнулась, схватила пригоршню песку и швырнула прямо в лицо Теодору. Злобно зарычав, проповедник стал протирать ослепленные глаза. Собака, поняв, что хозяйка сердится на этого человека, бросилась на него и яростно вцепилась в ноги. Но никто не отзывал ее в сторону, ей позволили рвать чужого сколько влезет, что она с удовольствием и проделала.

«Какая муха укусила эту дамочку? — отбиваясь от собаки, думал Теодор. — Должна бы поблагодарить меня за то, что я ей открыл глаза, дал козырь в руки, а она словно взбесилась».

Наконец ему стало ясно, что из предвкушаемого им великого триумфа ничего не выйдет. А главное, придется навсегда исчезнуть из этих краев, и чем скорее, тем лучше.

Анита спешила. Поднявшись на дюну, она сразу увидела того, кого искала, — кроме него, на берегу никого не было. Оскар стоял возле неводника и смотрел на море.