О том, что директивы об отправке бойцов в национальные армии, касающиеся в частности и поляков, действительно рассылались по воинским частям, свидетельствует приказ № 0640 Управления Командующего Бронетанковыми и механизированными войсками 32-й армии от 5 июля 1944 г., отданный во исполнение директивы № 1/406910 начальника Мобилизационного Управления Главного Управления Формирования Красной Армии (ГУФКА) от 3 июня 1944 г. [666] Следовательно, требования поляков были вполне правомерны, и вовсе не они, а командование 19-й армии нарушило установленный порядок. По какой причине? Можно предположить, что армейское руководство весьма неохотно расставалось со своим личным составом: незадолго до этого армия понесла большие потери и остро нуждалась в пополнении, тем более, что в скором будущем ей предстояли тяжелые бои, и каждый человек был на счету. Поэтому, как нам представляется, поляков вовсе не случайно записывали белорусами: это освобождало армейских чиновников от необходимости выполнять данную директиву, давало формальную возможность ее обойти. При этом бюрократическая машина не считалась с судьбами отдельных людей, независимо от их национальности.

Политические процессы за пределами Польши неизбежно отражались и на ситуации в самой стране, оккупированной германскими войсками, подвергавшими ее население геноциду. Польский народ вел героическую борьбу за свое освобождение в условиях идеологического и политического раскола и дезориентации. С февраля 1942 г. разрозненные партизанские отряды были объединены в Армию Крайову, подчинявшуюся Лондону. Параллельно с мая 1942 г. на территории Польши под руководством Польской рабочей партии формировались отряды Гвардии Людовой, впоследствии, в канун 1944 г., преобразованные в Армию Людову. [667] У этих двух направлений польского антифашистского сопротивления был единый враг — оккупационные силы Германии, но в то же время разное отношение к СССР и Красной Армии и взаимное соперничество в области идеологии и политики.

Все эти процессы не могли не влиять на мировоззрение и настроения гражданского населения Польши, которое прямо или косвенно было вовлечено в эти политические и военные события.

По мере продвижения Красной Армии к границе ситуация идеологически и психологически только обострялась, потому что реально вставал вопрос о том, кем станут для Польши советские войска, вступающие на ее территорию, — освободителями от немецкой оккупации или новыми завоевателями, как поведут они себя на польской земле, как, в свою очередь, относиться к ним и какую принять сторону в условиях существования двух конкурирующих между собой польских правительств и их вооруженных формирований, претендующих на власть в стране после изгнания немцев. Нельзя сбрасывать со счетов и немецкую, весьма изощренную пропаганду, которая формировала образ советской стороны как «большевистских варваров», готовых «растоптать» просвещенную Европу, загнать крестьян в колхозы, а всех недовольных уничтожить либо «отправить в Сибирь».

В проблеме взаимоотношений советских войск с польским гражданским населением существует две стороны. Мы уже рассмотрели исторический контекст, обусловивший психологию взаимовосприятия, усложнявшийся идеологическими мотивами, массированным пропагандистским воздействием, личностными мировоззренческими, биографическими и бытовыми факторами. Мы сделали акцент на факторы, влиявшие, прежде всего, на польскую сторону. Но они же, хотя и по-другому, влияли на мировоззрение бойцов и офицеров Красной Армии. В их сознании доминировал образ славянского, а значит, близкого в противостоянии германцам польского народа, но вместе с тем переплетавшийся с идеологическим стереотипом буржуазной «панской» Польши, враждебной советскому государству. Двойственным было и отношение к Польше как союзнику, — в силу упоминавшихся выше событий, весьма капризному и ненадежному. Население также во многом рассматривалось с классовой точки зрения: симпатию вызывали рабоче-крестьянские «бедняцкие» слои и негативное отношение — зажиточные и «классово чуждые».

Таким образом, взаимовосприятие во многом обуславливалось политическими и идеологическими фильтрами, через которые обе стороны смотрели друг на друга. Здесь социальная реальность была перемешана с мифами и пропагандистскими штампами.

Взаимные психологические ожидания частично подтвердились, но при этом подверглись существенной корректировке, когда два народа пришли в непосредственное соприкосновение.

Официальная позиция советского руководства в отношении к Польше и в связи со вступлением на ее территорию нашла отражение в Постановлении Государственного Комитета Обороны № 6282 от 31 июля 1944 г. и в директиве Генерального штаба Красной Армии командующим войсками 1, 2, 3-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов от 1 августа 1944 г. В них, в частности, говорилось, что «вступление советских войск в Польшу диктуется исключительно военной необходимостью и не преследует иных целей, кроме как сломить и ликвидировать продолжающееся сопротивление войск противника и помочь польскому народу в деле освобождения его Родины от ига немецко-фашистских оккупантов». [668] В связи с этим предписывалось «в районах, занятых Красной Армией, советов и иных органов советской власти не создавать и советских порядков не вводить»; «исполнению религиозных обрядов не препятствовать, костелов, церквей и молитвенных домов не трогать»; гарантировать польским гражданам охрану принадлежащей им частной собственности и личных имущественных прав. [669] Вместе с тем, постановление предписывало советскому военному командованию «установить дружеские отношения с органами власти, которые будут созданы на освобожденной территории Польским комитетом национального освобождения», при этом «никаких других органов власти, и в том числе органов польского эмигрантского «правительства» в Лондоне… не признавать», а их представителей «рассматривать как самозванцев» и «поступать с ними, как с авантюристами». [670]

Еще до вступления на территорию Польши среди личного состава советских войск была проведена основательная политико-идеологическая подготовка к этому событию. Ее вели военные советы, политорганы и партийные организации всех уровней. Так, военный совет и политуправление 1-го Белорусского фронта разослали по всем политотделам фронта справку по истории польского государства, характеризовавшую его устройство, политико-экономическое положение, культуру, быт и нравы населения, и т. д. Были прочитаны лекции, доклады, проведены беседы на темы: «Задачи личного состава в связи с вступлением Красной Армии на территорию Польши», «Победа над германским фашизмом лежит через освобождение народов Европы», «Воин Красной Армии — представитель самой сильной и культурной армии в мире», «Железная воинская дисциплина и высокая бдительность — залог победы над врагом», «Красная Армия выполняет историческую роль — освобождает народы Европы от фашистского рабства». [671]

Вот как описывает лекцию о международном положении, прочитанную советским бойцам агитатором полка сразу после вступления на территорию Польши, в своей автобиографической повести «Три круга войны» писатель-фронтовик Михаил Колосов:

«— Хочу остановиться на положении в стране, на территории которой мы находимся. Это вам важно знать… ибо вы являетесь непосредственными проводниками нашей государственной политики на чужой территории. Положение в Польше, товарищи, сложное…

И он рассказал, что в Польше еще в июле месяце создан Польский комитет национального освобождения — ПКНО. С этим Комитетом Советское правительство заключило соглашение о том, что, как только зона освобождается от военных действий, руководство на этой территории передается в руки ПКНО.

— Отсюда наша задача — уважать местные власти Комитета, помогать ему. И быть бдительными: здесь действуют банды террористов, они нападают на комитеты, убивают коммунистов, совершают диверсии и против Красной Армии… Как нам вести себя на территории Польши? Как на земле дружественной страны. Помните: вы не дома, но и не в гостях. Без спроса ничего не берите, лес не рубите, местному населению не предлагайте советских денег. Здесь свое государство и свои деньги…

Многое солдатам было непонятно…