Шрифт:
— Да и ты, витязь, не розами пахнешь, — грубовато ответила девица.
— У меня зато порты есть переодеть да рубаха, а тебе не в мокром же ходить?
Девица заозиралась беспомощно, теребя узелок платка на шее.
— Я могу помочь, — подал голос Никифор.
— Как же ты поможешь?
— У меня в телеге под соломой платье женино лежит. Возил к мастерице одной, вышивку сделать к Иванову дню. [13] Вот, забрал. Оно тебе, девка, великовато будет, но пока твое не высохнет, походишь, коль не побрезгуешь.
13
Иван Постный — Церковный праздник Усекновения главы Иоанна Крестителя. В этот день строго соблюдается односуточный пост. Нельзя рвать яблоки и варить щи. Нельзя готовить еду в круглой посуде. Если в этот день замечали в небе журавлиный клин, то ждали раннего снега и скорой зимы. Отмечается 29 августа (11 сентября по григорианскому календарю).
— Спасибо, я дело твое доброе запомню, — как-то уж очень серьезно ответила та.
— Да пустое, — отмахнулся мужичок.
— Пойдешь с нами мыться? — спросил его Ягайло.
— Не, не так чтоб запачкался сильно. Схожу за платьем да кобылку проведаю, а то старая она уже, а сегодня эвон сколько поездить пришлось. — С этим Никифор развернулся и исчез за дверью.
— Хороший все-таки человек Никишка, хоть на первый взгляд и ядовит, как мухомор, — задумчиво произнесла девица. — Редко таких встретишь.
— Да господь с тобой, Евлампия, — удивился Ягайло. — Таких, почитай, каждый первый по Руси.
— При дворе княжьем я росла, там люди иной раз друг другу хуже волков.
— Не след нам за княжий двор кручиниться. Далеко до него. О себе думать надо. Давай уж, пошли, покуда вода обещанная не остыла.
Они вышли из комнаты, и Ягайло запер дверь на ключ. Прошли узким коридором и спустились по шаткой лестнице на задний двор, обнесенный глиняной, в полтора роста, стеной. Ясеневая кадушка полсажени в поперечнике манила горячим парком над темной гладью налитой в нее воды.
— Давай, Евлампия, первой полезай, пока не остыло. Обмоешься быстро, а потом уж и я. Вон и Никишка с платьем идет.
Мужичок подошел, церемонно неся на вытянутых руках платье беленого сукна. Подол был расшит золотой нитью с камешками. Павлиньи глаза, перья жар-птиц, башни и маковки невиданных городов играли-переливались в падающем из окон свете.
— Кто ж красоту такую сотворил?
— Да есть у нас девчоночка одна. Колченогая от рождения. Но, видать, что Бог в ноги недодал, в руки-то и ушло. Такая мастерица… Евлампия, слезно прошу, не заляпай.
Мужичок торжественно передал платье с рук на руки витязю и зашагал прочь. Ягайло так же, на поднятых руках, преподнес его девице.
— Ты еще на колено встань, — хохотнула она. — И будешь прям как лыцарь с картинки. Да не красней, а повесь лучше на край, а очи опусти, а еще лучше вообще уйди. Мне раздеться надо.
Ягайло пожал плечами, положил платье на край кадушки и сел спиной. Сорвал былинку и сунул в рот, прислушиваясь к плескам и вздохам за спиной.
— Витязь, — вывел его из задумчивости голос Евлампии. — Ты задремал никак?
— Нет, задумался просто. А ты уже все? — Не дожидаясь ответа, он обернулся.
Девица стояла перед ним в роскошном платье. С мокрыми волосами, раскрасневшаяся после горячей воды. И впрямь красн'a, подумалось Ягайло, а что руки-ноги великоваты, так бывает, что не свезет. Вон, мастерица, что платье вышивала, та совсем…
— Ну, ты прям не витязь, а дума боярская, — хихикнула девица. — Хватит пялиться, омывайся давай да приходи спать. Тоже намаялся, поди, за день.
— И то верно, — ответил Ягайло. — А ты ступай, мне тоже разоблачиться надо. А платье оставь, я заодно со своим постираю.
Девица кивнула и, ни слова не говоря, отправилась к лестнице. Хромоты почти не было заметно.
Вот ведь, думал Ягайло, глядя девице вослед и натирая широкую грудь ладонью, а могла бы стирку на себя взять. Бабье все-таки дело мужские порты стирать, а не наоборот. Хотя сам вызвался, чего уж теперь…
Он набрал в грудь побольше воздуха и опустил голову под воду, расчесал пятерней волосы, выполаскивая грязь и ил. Вынырнул. Еще раз прошелся ладонями по телу и, опершись на край кадушки, выскочил из нее одним движением. Фонтан поднятой им воды преломил и разбрызгал свет далеких звезд.
Ягайло нашарил на земле сверток с чистыми портами и рубахой. Облачился. Достал из-за голенища стоящего рядом сапога короткий тонкий нож, со скрипом провел по щекам и подбородку, сбривая обгорелые остатки былой растительности, зачерпывая горстью воду и сбрызгивая на сторону. Подумал, не подрезать ли сгоревшие волосы, да решил, что так только хуже сделает, и оставил как есть. Обтер нож о штанину и вернул на место. Почистил сырой ладонью ножны сабли, обмыл сапоги, поплескал воды на кольчугу. Бросил в кадушку грязные тряпки, приложив к ним платье Евлампии. Поводил в воде рукой, закручивая ее в глубокую воронку. Потом в другую сторону. Выгреб из кадушки и скрутил, отжимая со всей молодецкой силы. Опять бросил, покрутил туда-сюда и вновь отжал почти досуха. Золы б немного для чистоты, да песочка, подумалось ему, но для похода дальнего и так сойдет.