– Теперь отвечу тебе, – улыбнулся гомункулус, – но лишь на ухо!

Ремесленник наклонился к самой колбе, и Йорик тихонько проговорил:

– В ночь полной луны подожги лавку своего конкурента.

– Но…

– Не спорь и делай как я говорю!

– Но почему именно в полнолуние?!!

– Потому что в этом случае всё спишут на происки тёмных сил.

– В самом деле?

– Можешь не сомневаться.

Ремесленник удалился, довольный ответом, и нерешительные горожане, толпившиеся вокруг, осмелели.

Сквозь толпу зевак прорвалась толстая наглая тетка, распихивающая народ мощными локтями:

– А ну-ка разойдись!

Йорик недовольно посмотрел на наглую особу.

– Скажи, головастик, как мне мужчину приворожить?!!

Обращение «головастик» сильно не понравилось Йорику, и, дьявольски усмехнувшись, гомункулус пробасил:

– Напои своего суженого до зелёных чертей!!!

Толпа разразилась громким хохотом, и лишь вмешательство Гийома с Мелоуном удержало гнусную бабу от расправы над маленьким наглецом.

– Я тебе покажу, я на тебя управу ещё найду…

И под дружный хохот охочих до всяких зрелищ зевак на редкость неприятная горожанка удалилась восвояси.

– Нужно было взять с неё пару монет за полезный совет, – склочно продребезжал Йорик. – Следующий!

Из толпы вытолкнули сухонького старичка, слепо таращащегося по сторонам.

– Эй, дедуль, ходи сюда! – гаркнул Мелоун.

– Кто? Я?!! – слегка опешил дедушка.

– Разве тебе не о чем спросить нашего мудрого друга?

Старичок неуверенно приблизился к выводящему носом мелодичные рулады Бертольду. С опаской посмотрел на гомункулуса и тихонько спросил:

– Скажи, дружочек, есть ли Господь на небе?

Йорик ошарашенно уставился на вопрошающего:

– Да ты чё, батя, совсем тю-тю…

– А что я такого спросил?

– Жаждешь, чтобы я на костре свои дни закончил?!!

– И всё-таки очень хочется знать.

Гомункулус задумался:

– Мне больше тысячи лет, и вот что я тебе скажу… Никому, даже нам, волшебным созданиям, сия тайна неведома.

Старик грустно вздохнул и, сутулясь, побрёл себе прочь.

– Эй, а деньги?!! – гневно взревел Мелоун.

– Да пусть себе идёт, – вмешался Йорик, – нечего взять с убогого…

От зорких глаз Гийома не укрылось, что старик подошёл к притаившейся в конце площади гнусной бабе и что-то ей ответил.

Шестое чувство говорило парню, что самое время делать ноги, но как назло рыба шла на живца, и прерывать выгодное дельце в самом разгаре… нет, на такое он не мог пойти ни при каких обстоятельствах.

Народ так и напирал, желая знать всё.

– Когда помру, можешь предсказать? – спросил дюжий упитанный парень, брезгливо кидая в алчно вздрагивающие ладони Мелоуна серебряные кругляши.

– Могу, но не буду, – спокойно ответил гомункулус.

– Это ещё почему? – возмутился верзила.

– Тебе не понравится мой ответ.

– Да ладно… говори, раз и в самом деле знаешь.

– Нынче ночью напьёшься и утонешь в местной речке.

– Врёшь?!!

– А вот и не вру!

– А как избежать мне смерти, знаешь?

– Пять монет серебром!

– Чёрт с тобой, плачу…

В общем, через несколько минут карманы пронырливых оруженосцев уже лопались от монет, и немного растерявшийся Мелоун стал запихивать всё поступающее и поступающее серебро за пазуху храпящего Бертольда.

Однако очень скоро события приняли довольно скверный оборот.

Толпа зевак стала необъяснимо уменьшаться в размерах, а вскоре и вовсе исчезла.

Перед удачливыми прохвостами остался стоять лишь один человек – высокий худой господин в дорогой щегольской одежде.

– Моё сердце томится от неразделённой любви… – так обратился он к порядком уставшему Йорику.

– Ну-ну… – без особого энтузиазма отозвался гомункулус, с подвыванием зевая.

– Будут ли иметь результаты мои усилия, или же та, имя которой заставляет меня трепетать, предпочтёт соперника?

– Предпочтёт, как пить дать предпочтёт, – снова зевая, подтвердил Йорик.

– Ах так! – вспылил незнакомый щеголь. – В таком случае ничего я вам не заплачу. – И он гордо прошествовал в направлении ближайшего паба.

– Чёрт бы тебя побрал! – разозлился Гийом. – Неужели ты не мог сказать ему то, что он хочет?

– Я сказал ему правду, – ответил гомункулус, – или ты забыл, что мы не можем лгать? Иначе какой смысл в нашем существовании?

Тут, конечно, можно было бы поспорить, но зарождающуюся интереснейшую беседу прервал чей-то истошный крик.