"Моя скромность общеизвестна. Вы можете спросить об этом у гроссмейстера А. Нимцовича, которому я предложил ферзя вперед, после того как проиграл ему пять партий подряд на равных".

Если ты верно оцениваешь силу противника, так же как и собственную, то перенесешь без особых мучений поражение. Если же считаешь соперника ничтожеством, тогда, конечно, проигрыш ему покажется унизительным и обидным.

Лучшие шахматисты мира точно знают уровень своего мастерства. Мало кто из них полагает, что играет сильнее, чем Александр Алехин, Михаил Ботвинник, Тигран Петросян. Но были и есть шахматисты, которые усердно занимаются самовосхвалением. Чаще всего такие необъективные игроки в турнирах выглядят весьма убого.

История заботливо передает из поколения в поколение все случаи нескромных высказываний и поступков. Эти примеры весьма поучительны.

Кто, по-твоему, самый сильный шахматист в мире?
– спросил однажды Мак-Доннель – один из сильнейших мастеров прошлого века – своего английского коллегу Берда.

Большинство, не колеблясь, называет Морфи, – ответил Берд. – Некоторые указывают на Стейница, на Цукерторта или Блекберна. Но, на мой взгляд, есть еще один мастер, который стоит на том же уровне, что и Морфи, Стейниц, Цукерторт. Это англичанин Боден. – Подумав еще несколько секунд, Берд добавил: – Но знаешь ли, если бы Боден сыграл матч со мной, он не выиграл бы ни одной партии!

Англичанину нипочем было, что Боден ни разу не становился призером ни в одном международном турнире и любителям не была известна ни одна сыгранная им партия.

Немецкий шахматный теоретик и победитель многих международных турниров Зигберт Тарраш тоже страдал отсутствием скромности.

У меня с вами может быть только один разговор из трех слов, – заявил Тарраш чемпиону миру Эммануилу Ласкеру, когда в 1908 году шла речь об условиях их матча за мировую шахматную корону.

– Вот как! – воскликнул Ласкер. – Какой же?

– Шах и мат! – отрезал самоуверенный Тарраш.

Неизвестно сколько шахов объявил Тарраш Ласкеру, но вот матов – ничтожное количество. Зато спокойный и выдержанный Ласкер постоянно выигрывал у своего соотечественника, заставляя его горько сожалеть о неосторожно оказанных словах.

И в наши дни встречаются случаи явно ошибочной оценки собственной силы. У кого, например, возникнет сомнение в превосходстве советского гроссмейстера Михаила Таля над американцем Палом Бенко?! Пожалуй, ни у одного шахматиста в мире, кроме… самого Бенко.

На турнире претендентов в 1959 году Бенко проиграл Талю три партии. Перед началом четвертой встречи с лидирующим в турнире Талем Бенко начал вдруг жаловаться коллегам и судьям:

– Я не могу играть с Талем!

– Почему?

– Он гипнотизирует меня.

Подобные заявления не новы в истории шахмат. Точно так же когда-то говорил уже известный нам Тарраш, утверждавший, что Эммануил Ласкер спасает многие безнадежные позиции при помощи гипноза. Шахматисты лишь посмеивались над подобной чепухой…

Бенко демонстративно явился на четвертую партию с Талем в черных очках. Нашел-таки защиту против гипноза! Всегда умеющий отыскать шутливый выход из любого положения, Таль вскоре тоже нацепил черные очки. Пять часов сидели они друг против Друга, оба в черных очках, словно марсиане или электросварщики. В конце концов Бенко просмотрел очень сильный ход Таля и вновь проиграл. Теперь американец объяснил свое поражение тем, что в темных очках он… просто ничего не видел!

Нужно уважительно относиться ко всякому противнику, даже если он не известен тебе.

– Любого встречного я считаю мастером до тех пор, пока он не докажет мне обратного! – шутит москвич Василий Панов.

Что происходит даже с самым скромным шахматистом, когда он забывает это правило, читатель увидит из следующей истории.

Однажды московский мастер Сергей Белавенец играл с кем-то партию блиц в шахматном павильоне Парка культуры и отдыха имени Горького. Сидевший рядом юноша сделал замечание по поводу какого-то хода. Может, Белавенец проигрывал в тот момент, может, замечание было несколько резким, только Сергей не на шутку осерчал и предложил обидчику матч на ладью вперед.

Встреча состоялась, и счет определился быстро. Белавенец не выиграл ни одной партии. Тогда юноша решил наказать слишком уже возомнившего о себе шахматиста и, в свою очередь, предложил ему в качестве форы коня. И второй матч кончился всухую, но уже в пользу Белавенца.

– А вы неплохо играете! – воскликнул юноша.– Какой у вас разряд?

– У меня? Я – мастер, – ответил уже успокоившийся к тому времени Белавенец. – А вы?

– Я тоже мастер, – сказал юноша. – Я из Ленинграда. Моя фамилия Савицкий, может быть, вы обо мне слышали?