— Почему?

— Подумай.

Она задумалась. Пятнадцать секунд потребовалось ей, чтобы вспомнить другого Кристиана Стена, видного государственного деятеля, и она рассмеялась, громко и перекатисто. Вдруг посерьезнела, глядя на меня.

— Этот шофер… Ульф Халлдал. Почему он вел машину, в которой сидел министр? Почему не какой-нибудь военнослужащий? Ведь в кортеже были машины министерства обороны?

— Понятия не имею, — ответил я.

— Его хозяин, на которого он работал, — продолжала она, — директор Магне Муэн, «Интер электроникс». Тебе что-нибудь известно о нем?

Я пожал плечами.

— Тебе-то что? Пусть полиция выясняет, что произошло и почему. Нам-то какое дело. Не вмешивайся в то, что тебя не касается, — гласит один из моих немногих принципов.

— Хреновый принцип, — заключила она. — Забудь о нем. Что тебе известно о Магне Муэне?

По тому, как она произнесла слово «хреновый», чувствовалось, что оно чуждо ее обычной лексике. Нарочитое повышение голоса говорило о том, что моя гостья специально приучала себя пользоваться бранными словами.

— Я знаю его сына, — сказал я. — Приходилось встречаться. Он был инструктором на курсах альпинистов прошлым летом в Иннердале, где я тренировался. Парень как парень. Правда, к девочкам неравнодушен. Настоящий кобель, по чести говоря.

Она выслушала эту характеристику с той же напускной небрежностью. Я продолжал:

— Кобель, но альпинист первоклассный. Выше всяких похвал. Поднялся на Стетинд по северо-западному маршруту. В одиночку. Зимой.

По лицу я понял, что этот факт ей ничего не говорит.

— Стетинд в губернии Нурланн, — пояснил я. — Высота 1381 метр. Северо-западная стена — гладкий гранитный отвес, спадает прямо в море.

Она пожала плечами.

— Ну и что?

— Это безумие, — сказал я. — Бравада. Лихачество.

— Как и весь альпинизм вообще? — заметила моя гостья.

— Нет, если правила соблюдать. С хорошим снаряжением и надежной страховкой. Любительский футбол и то опаснее. А вот в одиночку лазать — безрассудство на любом маршруте. Не успеешь оглянуться, как ты лежишь на осыпи с переломом ноги, и некому вызвать вертолет, который мог бы спасти тебе жизнь. Подниматься одному на Стетинд — все равно что дать дьяволу карт-бланш. Если ты не альпинист высшего класса, вооруженный многолетним опытом. Ни один альпинист, который что-то соображает, не полезет без страховки по северо-западному маршруту. Там и вдвоем-то подняться непросто.

— Ты лазал там?

Я усмехнулся. Покачал головой.

— В альпинизме я всего лишь неискушенный любитель. Зеленый новичок. Бьёрн Муэн — матерый ветеран. Возможно, страдает манией величия, возможно, просто рисковый без меры — не берусь судить. Но лазать умеет.

— А что насчет отца?

— С Магне Муэном я никогда не встречался. Вроде бы он начал с маленького заводика, который выпускал радиоаппаратуру для рыбацких судов. Освоил передовую электронику в самую пору, чтобы стать миллионером, когда резко поднялся спрос на эту продукцию. Основал новую фирму — «Трёндер-электроник». Позаботился о том, чтобы первая фирма обанкротилась, а новая стала главным кредитором. Открыл для себя международный рынок, а также тот факт, что в мире слово «трейдер» мало кому что говорит. К тому же буква «ё» не входит в алфавит вычислительных машин. Тогда он переименовал фирму. И, как я уже сказал, стал миллионером.

Гостья задумчиво налила себе кофе. И только открыла рот, собираясь что-то сказать, как раздался звонок в дверь.

Отворив, я увидел человека лет пятидесяти — лицо и осанка наводили на мысль о хорошо воспитанном псе, которому невдомек, за что его отругали. Когда он заговорил, на меня повеяло запахом мятных лепешек.

— Антонио Стен?

Я кивнул, ответил утвердительно. Он достал из кармана серого пиджака фотографию и показал мне обратную сторону.

— Это вы написали?

— Да. Сегодня ночью. В холле гостиницы «Турденшолд».

Он перевернул фотографию.

— Следует так понимать, что вам знакома эта, — он прочел написанное мной, — Марго Стрём?

— Да. Может, войдешь?

Он оглянулся с таким видом, словно его пригласили в публичный дом. Или ему вдруг понадобился фонарный столб.

Посторонившись, чтобы впустить его в прихожую, я ощутил застарелый запах алкоголя.

В трезвом виде Аксель Брехейм производил впечатление немногословного, замкнутого человека с налетом нервозности на лице и в манерах. С первого взгляда его можно было принять за корректного педанта, полицейского, который задает короткие, взвешенные вопросы, предоставляя говорить допрашиваемому. Однако довольно скоро выяснялось, что перед вами выпивоха и что вопросы задаются наобум, с очевидным желанием побыстрее завершить беседу.

Он приветствовал девушку на диване сдержанным кивком, словно не был вполне уверен, что виделся с нею раньше. После чего опустился в свободное кресло, почти профессиональным жестом извлек из кармана блокнот и ручку и выложил на стол передо мной фотографию покойной Марго Стрём.

Зрелище было не из приятных.

— Итак, Марго Стрём, — произнес Аксель Брехейм, делая первую запись в блокноте. — Возраст?

— Точно не скажу. Двадцать два или двадцать три.

— Место жительства?