— Можно подумать, что тебя там очень ждут, — усмехаясь в седую бороду, отвечал тот, — мне возвращаться туда незачем. А деньги… деньги можно и здесь потратить. Я не какой-нибудь купец, чтоб хранить их. Куплю себе молодую жену и останусь с ханом.

— А у меня есть невеста под Бухарой, и я внес ее отцу залог в счет будущего калыма. Она ждет меня.

— Тогда поезжай, коль ждет, — все с той же недоброй усмешкой отвечал ногаец, — доедешь ли. Сибирцы рады будут содрать с тебя шкуру и забрать себе деньги и коня.

— Так что мне, навсегда оставаться среди этих комаров и болот? — красноречиво хлопнул себя по шее рыжеволосый.

— Как знаешь, — безразлично проговорил ногаец и ускорил шаг, — все в руках Аллаха…

Уже по темноте вернулись две сотни, разведывавшие дорогу к Кашлыку. Юзбаши сообщили Кучуму, что засады ими не обнаружено и лишь небольшие отряды несколько раз встречались возле сибирских селений.

— Велика ли оборона у Кашлыка? — поинтересовался хан.

— Ворота закрыты, и на стенах видны воины, но сколько их… — Юзбаша с поклоном опустил к ногам хана короткую стрелу, к древку которой был привязан кусок тонкой бересты. — Эта стрела прилетела из крепости, с одной из башен, — добавил он, — там какие-то знаки.

Кучум осторожно развернул бересту и увидел начертанные углем непонятные символы в виде кружков и крестиков.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он Алтаная. Но тот, бросив взгляд на бересту, даже не пытался понять, что там изображено.

— Прости хан, но если бы ты показал мне доброго жеребца, то я мог бы ответить, какой он породы. А тут черточки всякие… Нет, не могу сказать.

— Позвать сюда вчерашнего перебежчика, что принес в мешке голову сибирца, может, он чего поймет.

Мигом был приведен Ата-Бекир, растянувшийся ниц перед Кучумом.

— Тебе заплатили? — спросил его хан.

— Да, великий, — зашелестел тот, подняв хитрые глазки на степняка, — правда, можно было бы и побольше, но…

— Скажи, что тут начертано, и получишь еще, — с этими словами Кучум бросил к нему кусок бересты и приготовился слушать.

Ата-Бекир торопливо подхватил брошенное и поднес к глазам. Некоторое время он крутил бересту и так и сяк, даже понюхал зачем-то, а потом заговорил торопливо, не вставая с колен:

— Верно, это послал мой родич Хайдулла, что помог умертвить презренного Бек-Булата. Мы с ним сговорились, что он поможет великому хану. Вот он и послал весточку.

— Что он сообщает? Как он поможет мне?

— Тут нарисована крепость и вот двое ворот. — Ата-Бекир водил толстым грязным пальцем по белой поверхности, — Он будет ждать у вторых ворот, что выходят к малой речке и не так укреплены. Их он и откроет, чтоб впустить твоих воинов внутрь.

Кучум некоторое время подумал, оценивая сказанное, а потом, сверля лазутчика глазами, спросил негромко:

— А если обманешь? Знаешь, что с тобой будет?

— Клянусь жизнью своих детей, что все будет так, как я сказал. Клянусь.

— Тогда веди мои сотни, — перебил его Кучум, — прямо сейчас, ночью. Найдешь дорогу?

— Да как не найти? Как не найти, — запричитал Ата-Бекир, — сотни раз, поди, ходил по ней и ночью. Проведу, хан, так, что и не споткнется ни один конь. Все сделаю…

— Сам пойду, — Кучум вскочил с подушек, — а ты, — повернулся к Алтанаю, — останешься главным и чтоб сегодня никакого пьянства. Смотри у меня, — и поднес к плоскому носу башлыка сжатый кулак.

— Э-э-э, хан, — отвернул тот лицо от крепкого ханского кулака, — о чем говоришь. Вчера все вылакали и опохмелиться даже не оставили. Шакалы.

Когда все вышли из шатра, чтоб собраться в ночной поход, то Кучум задержал башлыка, спросив тихо:

— От охотников, что за сестрой отправил, ничего не слышно?

Алтанай пожал недоуменно плечами и закачал головой:

— Быстро хочешь, хан, такое дело сразу не делается. Ждать надо… Добрые охотники пошли, коль жива она, то непременно найдут.

— Пусть ищут хорошо, а то… сам знаешь… — и вышел из шатра.

Когда он уже садился на коня, то увидел ковыляющего к нему толстого Соуз-хана. Он слегка прихрамывал, одной рукой опираясь на палку, а другой прижимая жирный живот.

— Хан, о великий хан, ты даже не навестил меня, а я был ранен во вчерашнем бою. Я дрался, как лев, — причитал он.

— Многие ранены, — отрезал Кучум, — говори, чего хочешь?

— Хан, ты видел мою преданность и должен верить мне…

— Говори, чего ты хочешь? — нетерпеливо повторил Кучум. — Я спешу.